Очерки истории христианского синдикализма

Программа уходила от определения капитализма как эксплуататорского строя. Ее составители довольствовались ссылкой на то, что он был осужден папой Львом XIII; по известно, что «Рерум Новарум» — это основной документ Ватикана в области социальной политики, в котором была сформулирована апологетическая позиция церкви в отношении капитализма. Конечно, энциклика содержала и осуждения «алчных хищников», нарушающих христианскую мораль, осуждала чрезмерную эксплуатацию рабочих, но самое существование богатых и бедных, рабочих и хозяев считала естественным и вечным. В ней доказывалось, что рабочие без капиталистов жить не могут. Порицание «крайностей» в угнетении в сочетании с социальной демагогией — вот к чему свелась энциклика «рабочего папы».

Инсбрукская программа от этой концепции не отошла, она страдала теми же неразрешимыми противоречиями, в происхождении которых повинна ее идеалистическая основа. Отстаивая свою теорию «третьей силы» между капитализмом и социализмом, она торжественно провозгласила, что «отвергает безграничный индивидуализм либеральной экономической школы, которая учением о полнейшей свободе ведет к господству маленькой группы экономически сильных и к обнищанию массы»^{166}. В этой тираде — откровенная демагогия и политиканство да желание подладиться под настроения верующих трудящихся, в которых религия не ослабила классового чутья.

Докладывая конгрессу о программе, Серрарен констатировал, что «основы современного общества фальшивы»^{167}, но он имел в виду его идейные основы. Экономический же базис буржуазного общества, порождающий социальное зло, — частная собственность на орудия и средства производства — объявлялся правомерным, конечно, при выполнении собственниками своих «моральных» обязательств.

Самое признание допустимости, более того, обожествления института частной собственности со всей очевидностью показывает, что Инсбрукская программа не является антикапиталистическим документом.

И программа, и ее многочисленные толкования наполнены сентенциями о производстве на пользу общества, о высоком предназначении и достоинстве труда, который «не есть товар». Христианское мировоззрение, по словам «инсбрукских теоретиков», «открывает каждому человеку двери к счастью», но они мгновенно захлопываются перед ним, как только он провозглашает, что «каждый вправе приобретать и владеть собственностью»^{168} (источником эксплуатации и неравенства).

Тактической основой Инсбрукской программы служат принципы немецкого «делового сотрудничества», которое считалось «профсоюзным идеалом». Требование подчинить хозяйство «всеобщему экономическому и нравственному благу всех социальных групп» фигурировало в числе важнейших устоев христианского синдикализма. Поэтому в программе и не предполагалась ликвидация капитализма. Напротив, отмечалось, что капитализм — «самая дивная машина, созданная миром»^{169}. Речь шла лишь о справедливом распределении дохода от капитала путем сотрудничества в духе общности всех сил индивидов, классов и народов с целью добиться, чтобы духовно-нравственные интересы не пострадали и каждому человеку досталась справедливая доля из произведенных богатств^{170}. В этой классической по ханжеству формулировке сосредоточены основные «гражданские заповеди» Инсбрукской программы, она определяла стратегию и тактику христианского профсоюзного движения.

Социальный католицизм и его профсоюзные приспешники сознательно запутали проблему классов в буржуазном обществе; самое это понятие они истолковывают как нечто «внешнее», лишенное его основных качеств. Они отвергают научную теорию классов, стремясь вытравить из сознания рабочих дух классовой общности, растворить понятие «пролетариат» в таком широком понятии, как «христиане».

Понятно, идеологи христианских союзов не могут не признать, что общественные классы существуют, что между ними имеют место противоречия. Вопрос, по их убеждению, ставится в иной плоскости: «Возможно ли, чтобы противоречия стерлись, ослабели, сгладились и возникло бы взаимопонимание между классами… или же классовая борьба не на жизнь, а на смерть закончится уничтожением одного класса — капиталистов?» Марксизм — за последнее, социальный католицизм — за «стирание классовых противоположностей»^{171}.

В своих взглядах на взаимоотношения классов лидеры МКХП опирались на христианскую концепцию «любви к ближнему». Христианство, писал Вибер, начинается с любви к человеку, «даже к врагу», поэтому «мы не являемся противниками буржуазии и предпринимателей как таковых».