Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558–1561 гг.

От неожиданности стрельцы и люди боярские смешались, но тут к месту схватки со своей свитой подскакал сам Иван, за ним подоспели «головы з детми боярскими», «немец потоптали и в город вбили». Разозленный большими потерями («стрелцов государевых убили с полтораста человек») и тем, что он сам едва избежал гибели (пушечное ядро, выпущенное из замка, просвистело рядом с самим государем), Иван пообещал, что не оставит в Вендене в живых ни одного немца.

О том, что было дальше, ливонский летописец сообщал: «14 декабря великий князь в четырех местах построил шанцы у замка Вендена и пять суток обстреливал его. Когда замку угрожала неминуемая гибель (еще бы — неумолчная канонада дала свои результаты — согласно разрядной записи, русские ядра, бомбы и зажигательные снаряды «город весь розбили, а у Вышегорода все стены розбили». Ну дальше все было вполне предсказуемо, ибо в те времена подобные случаи имели одну и ту же концовку — штурм, резня, грабеж, и оставшиеся в живых защитники города и его жители позавидуют участи умерших. — В. П.), то мужчины, женщины и девушки, большею частью из дворян, единодушно решились взорвать себя на воздух порохом, на что согласились пасторы и проповедники. Тогда триста человек, молодых и старых, отправились в одну комнату, под которую подкатили четыре бочки с порохом. Когда все собрались, то все причастились. Затем маршал Генрих фон Эльспе взял горящий уголь, стал на колени; все прочие с проповедниками окружили его, простились друг с другом, и таким образом взорвали себя на воздух. Комтур Вольтер Квад добровольно велел слуге застрелить себя; слуга после этого сам застрелился. Генрих фон Эльспе был еще немного жив; русские нашли его лежащим в развалинах, принесли к великому князю, но он тотчас же умер; на другой день его тело посадили на кол. После этого великий князь производил в Вендене такое тиранство и поругание над женщинами и девушками, о каком не было даже слыхано у турок и других тиранов. Многих мужчин он велел сечь, затем избитых и окровавленных живьем жарить на огне; одному шефферу он велел живому вынуть сердце, одному священнику велел вырвать язык из гортани; прочих велел убивать с неслыханными пытками и муками, а потом велел бросить мертвые тела в кучу на съедение птицам, собакам и диким зверям, запретив под страхом смерти своим людям хоронить их как теперь, так и впредь…»

Итак, 19 декабря последняя крупная и серьезная преграда на пути к Риге перед главными силами русского войска пала. Дорога к морю была открыта. Примерно 80 верст, оставшихся до цели, русские полки преодолели бы самое большее за 4–5 дней (двигаясь не торопясь), а наряд — за неделю (с запасом). И Ивана уже заждались под Ригой Басманов, уже две недели блокировавший город, и подошедшие туда центральная и южная колонны.

Центральная колонна, состоявшая, как уже мы писали выше, из полков Передового и Правой руки (еще раз о воеводах, ими командовавших, — в первом князь М.В. Глинский и боярин И.П. Яковлев Хирон, во втором — князья И.Ф. Мстиславский и А.М. Курбский, да-да-да, тот самый Курбский, и дворецкий казанской и нижегородский М.И. Воронова Волынской) начала марш на запад 24 ноября. Вскоре после перехода границы князь Мстиславский, «большой» воевода этой колонны, отделил часть сил под началом князя М.В. Глинского (примерно 1 тыс. детей боярских с послужильцами, с полтысячи татар и примерно столько же стрельцов и казаков) и отправил их в юго-западном направлении на Шваненбург и Зессвеген с приказом если и не взять эти замки, то уж, во всяком случае, не дать их гарнизонам создать проблемы главным силам колонны в их движении к конечной цели.