Не меньший интерес представлял заход солнечного божества. Согласно версии, изложенной в «Эпосе о Гильгамеше», горы Māšu
имели также какое-то отношение к месту, где заходит солнце (см. прим. 1 на с. 144). Терминологически различались «горы восхода» (kur-utu-e3) и «горы захода» (kur-utu-šu2)316, «горы Хашур» (kur ḫa-šu-ra) и «кедровые горы» (kur-eren-na), «светлые горы» (ḫur-sag-babbar) и «темные горы» (ḫur-sag-gi6). Первые соответствовали направлению на восток и были связаны с восходом солнца, вторые — направлению на запад, где солнце заходило [Heimpel 1986, p. 143–145; Woods 2009, p. 191, no. 35]. При этом в реальности жители Месопотамии наблюдали на западе плоскую равнину, горы на западе — это продукт мифологического мышления, в котором симметрия имела, по-видимому, немаловажное значение317. Заходя, солнечное божество должно было пройти через ворота, предварительно открыв замки и запоры, как это происходило при восходе. В «Гимне Шамашу», цитированном выше, о нем сказано: «[Ты тот, кто открывает]… запоры неба, кто открывает широко входы земли» ([…] × gal sik-kur an-e muš-pal-ku-u da-lat da-ad2-me) [BWL, p. 136–137: 182]318. В космологической поэме «Энума элиш» (V, 9–10) при описании мира, сотворенного Мардуком, сообщалось: «С обеих небесных сторон (то есть на востоке и западе) открыл он ворота (abullāti(ka2-gal)meš), / Он затворы (ši-ga-ru) поставил справа и слева» [Я открою тебе…, с. 42; MCG, p. 114–115]. Не только Шамаш, но все божества-светила должны были проходить через ворота при восходе и заходе.В месопотамских источниках содержится много высказываний, характеризующих пребывание солнца под землей, где, согласно как шумерским, так и аккадским представлениям, находилась преисподняя. Эти высказывания нередко между собой в деталях не согласуются. В шумерских и аккадских терминах, связанных с преисподней, подчеркивается отсутствие в ней света, стандартные термины: kukku2
= eklētu, букв. «тьма, темное место»319, e2-kukku = bīt eklēti «дом тьмы») [MCG, p. 289–299]. Утверждается, что преисподняя — это такое место, где звезды отсутствуют320. Солнечное божество должно было пересечь преисподнюю ночью с запада на восток; оно приносило в нее свет и творило суд над ее обитателями. Об этом сказано, например, в «Элегии на смерть Нанайи»: «Уту, великий господин (?) преисподней, / После превращения места тьмы в свет, совершит свой суд» (dutu en? gal a-ra-li-ke4 / ki-kukku2 u4-še3 u3-mu-ni-in-tud di-ku5-zu i3-ku5-de3) [ETCSL, Text 5.5.2: 88–89; MCG, p. 352–353]321.В «Эпосе о Гильгамеше» (IX iv 45´ — v 46´) повествуется о путешествии Гильгамеша под землей «дорогой Шамаша» (ḫarrān
dŠamši), которая составляла 12 миль (bēru). Эта «дорога», по-видимому, мыслилась как туннель или широкий абсолютно темный коридор, проходящий под землей от места захода солнца до места его восхода [Я открою тебе… с. 171–172; George 2003, p. 670–671: 82–83; Heimpel 1986, p. 140–143; MCG, p. 98–100; Woods 2009, p. 196]. Солнечное божество ночью совершало длинный подземный переход, чтобы взойти на другой день в установленном месте.Частью подземного мира считался также океан пресной воды (шум. abzu, акк. apsû
), владение бога Энки/Эа. Шамаш во время своего ночного путешествия преодолевал широкое водное пространство (mê mūti «воды смерти»), где встречал, по-видимому, Энки [Woods 2004, p. 71, no. 241]. О водной части пути Шамаша сообщается в «Эпосе о Гильгамеше» (X ii 22–23a), где сказано: «Не мог переправиться морем никто, здесь бывавший издревле, / Шамаш-герой переправится морем, — / Кроме Шамаша, кто это может?» [Я открою тебе…, с. 176; George 2003, p. 682–683: 80–82; MCG, p. 103]. Дополнительное свидетельство находим в мифе «Энки и Нинхурсаг», где как будто предполагается, что солнечное божество при своем восходе приносит на землю пресную воду в виде ручьев и росы [ETCSL, Text 1.1.1: 41–51, 53–63; Krebernik, 2011, S. 604b]. Известно много изображений на староаккадских печатях сидящего божества в лодке, под днищем которой видны рыбы и волнообразные линии, обозначающие воду; из этих изображений некоторые относились, по-видимому, к Шамашу (см. выше) (рис. 36, 37).