Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

На второй день охоты мои компаньоны убили только несколько тетеревов. Когда они вернулись и сели ужинать, пришел один из «браконьеров» и заявил, что он обложил лосей, затянул их флажками и что на следующий день надо ехать их стрелять. Я решил также ехать. Меня отговаривали, но я настоял на своем. От места остановки саней нужно было идти довольно далеко на лыжах. Я тогда почти не умел ходить на лыжах, а потому страшно устал и, несмотря на мороз в 5—6 градусов, пропотел насквозь.

Минут через двадцать после того, как мы стали на номера, начался гон. Прошло минут пять, и я услышал прямо перед собой в густом и высоком кустарнике изрядный треск. Явно было, что что-то большое ломило напролом. Страшное напряжение, теряешь расчет времени, секунды кажутся страшно длинными. Но вот совсем близко из кустов громадным скачком выскакивает прямо передо мной, шагах в 40, громадная туша. Мне представилось, что это лось с опущенной головой и с опущенными рогами. Я вижу правую его сторону, вскидываю штуцер и стреляю. Лось падает с перебитой в лопатке правой передней ногой, затем с трудом подымается и, ковыляя на трех ногах, проходит мимо меня. Я отчетливо теперь вижу, что это не бык, а громадная корова-лосиха. За ней выскочил и пошел на моего соседа, Семенова, молодой лось с небольшими рогами (один отросток).

Досадно, обидно, но делать нечего; надо добивать. Я прицеливаюсь и вторым выстрелом укладываю корову. Семенов убивает молодого лося. Лосиха (выпотрошенная) оказалась весом в 24 пуда. Мне было до слез обидно, что я так проштрафился и, как мне казалось, оскандалился чуть ли не на всю жизнь.

Больше мы облав не устраивали, а следующие два дня выезжали в лес на маленьких санках, чтобы с подъезда стрелять тетеревов. Ездить по лесу было очень приятно и красиво, но, как я ни старался, мне только раз удалось подъехать к тетеревам и убить одного. Задачливым оказался Толмачев; он привозил по 6—8 тетеревов. Умел ли он сам к ним подкрадываться, умел ли его подвозить его возчик, или просто ему везло. Это так и не выяснилось. Он нас уверял, что все дело в его умении и знании тетеревиной повадки.

Рассказав, как я вылечился на этой охоте от гнойной жабы (ангины), я вспоминаю другой случай. Как-то зимой мы целой компанией собрались ехать в Семиполки на облаву на волков, лисиц и зайцев. Дня за два до охоты я расхворался бронхитом. Был жар, ломало, болела грудь. Благоразумие подсказывало, что надо высидеть дома, но охота соблазняла. Я решил ехать. Гостивший у меня в Киеве мой отец запротестовал и потребовал, чтобы я позвал доктора. Чтобы успокоить отца, я пригласил хорошего моего знакомого, старого и покладистого доктора Санницкого. Когда он приехал, отец рассказал ему про мое «сумасшествие» и попросил меня выслушать. Придя с доктором в мою комнату, я ему откровенно сказал, что на охоту я поеду, но что прошу его не волновать моего отца и сказать, что ничего серьезного у меня нет. Санницкий меня выслушал и сказал: «У вас здоровенный бронхит; ехать на охоту просто безумие. Но я вас знаю, а потому, так и быть, покривлю душой». Отцу он сказал, что, конечно, мне лучше было бы посидеть дома, но раз я так хочу ехать, то можно и поехать, но надо быть на охоте очень осторожным. Я на охоту поехал.

Ночевали мы на почтовой станции в Семиполках. Меня знобило, и я даже бредил; Розанов, спавший рядом со мной, меня раза два будил. Стало рассветать, пора на охоту, а я себя чувствую препогано и жалею, что не послушался отца и доктора. Как быть? Я решил прибегнуть к сильному средству. Мороз стоял градуса четыре. Я позвал егеря и приказал приготовить у колодца два ведра воды и меня ждать. Сбросив белье, я, к общему удивлению, выскочил на мороз и приказал себя облить водой из двух ведер. Затем вбежал в дом, быстро оделся, надел полушубок, взял ружье и сказал моим спутникам, что я пойду пешком к лесу.

У меня довольно долго щелкали от холода зубы, но скоро я согрелся. Затем я весь день ходил пешком, ни разу не садясь на подводу. К вечеру чувствовал себя хорошо, но страшно устал. Домой вернулся совершенно здоровый и великолепно проспал ночь. Приехавший на следующее утро Санницкий внимательно меня выслушал и только разводил руками. Не было никаких признаков бронхита. Но такую встряску организму можно дать только имея 28 лет и обладая отличным сердцем и выдающимся здоровьем.

ОХОТЫ НА ИСКУССТВЕННО РАЗВЕДЕННУЮ ДИЧЬ