Очерки о югославских информбюровцах

Но и в этих новых условиях Политбюро предпочитало не афишировать свою роль. Особенно это касается личности генерального секретаря Йосипа Броза-Тито. Собранные на сегодняшний день исторические свидетельства говорят, что Тито никогда не ставил свою подпись под непопулярными решениями. Например, когда Верховный суд подавал ему как президенту республики (эту должность Тито занимал с 1953 г.) прошения о помиловании, Тито подписывал только положительные решения, а отказы подписывал обычно Александр Ранкович126. Так же было и с публичными решениями. Например, 30 марта 1953 г. правительство издало постановление, прекращавшее политику коллективизации. Оно было с энтузиазмом встречено крестьянами, но к нему с недоумением отнеслись сельские активисты правящей партии, ведь они уже пятый год сражались с крестьянами за торжество колхозного строя. Поэтому Тито уехал с продолжительным визитом в Великобританию, а постановление подписал замещавший его в то время Э.Кардель127. Аналогично обстояло дело в культурной политике: «Если нужно было осуществить какие-нибудь острые меры, Тито проявлял государственную мудрость, он предоставлял ближайшим соратникам, ответственным за культуру и искусство, чтобы они публично “таскали каштаны из огня”»128. Поэтому маловероятно, что в распоряжении историков когда-нибудь появится хотя бы один документ за подписью Тито, прямо удостоверяющий его причастность к репрессиям против информбюровцев. Тем не менее, письменные источники, отражающие роль Тито в репрессиях, в архивах есть, и их доступная часть отражена в нашем исследовании.

В силу того, что архивы союзных спецслужб, унаследованные Сербией, открылись совсем недавно, причастность членов Политбюро ЦК КПЮ к тем или иным репрессивным мерам часто устанавливается лишь на основании устных свидетельств. Так, историк Владимир Дедиер собрал сведения, из которых вытекает, что идею создать отдельный лагерь для изоляции информбюровцев предложил член Политбюро Эдвард Кардель. Когда идея была принята, место для создания лагеря союзная УДБа поручила подыскать министру внутренних дел Хорватии И. Краячичу. Он-то и выбрал для него Голый остров. Однако роль Тито в этом процессе реконструируется чисто гипотетически. Дедиер уверяет, что тогдашний политический механизм исключал принятие столь важных решений без согласия Тито – и только129.

Благодаря публикациям новых источников партийного происхождения современный исследователь может составить более развернутое представление о той роли, которую играло в репрессиях против информбюровцев Политбюро ЦК КПЮ, если проследить отдельные эпизоды, когда оно считало необходимым прямо вмешиваться в республиканские дела. Как это происходило, видно по имеющимся в нашем распоряжении материалам из Хорватии и Словении. Это протоколы заседаний Политбюро соответствующих республик. При чем важно учесть, что информбюровцы там имели разную степень влияния. Кроме того, следует принимать во внимание, что протоколы хорватского Политбюро более обширны, чем словенские, и содержат больше информации, а словенские отличаются крайним лаконизмом.

Для начала возьмем Хорватию, где информбюровцы были достаточно заметным явлением. Если мы будем рассматривать дело Р. Жигича и Д. Бркича как один эпизод, тогда прямое давление Политбюро ЦК КПЮ с целью усиления кампании против информбюровцев в протоколах хорватского Политбюро отразилось четыре раза. Первый раз оно фиксируется в марте 1949 г. Член Политбюро ЦК Коммунистической партии Хорватии организационный секретарь Антун Бибер доложил своим товарищам о состоявшемся у него в Белграде разговоре с членами Политбюро ЦК КПЮ Э. Карделем, А. Ранковичем, Б. Кидричем и М. Джиласом. Ранкович потребовал активизировать идеологическую работу против сторонников Коминформбюро в прессе, разоблачать их деятельность «как антипартийную и антинародную, и антигосударственную», а также наконец открыто заговорить о роли СССР в разворачивающемся конфликте130. Политбюро, разумеется, предприняло требуемые шаги.