Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Против шведов Пожарскому не пришлось действовать вооруженной силой. Правда, шведский отряд занял угрожающую позицию на Тихвине, на большой дороге от шведского рубежа к Волге. Однако в расчеты шведов вовсе не входило воевать с Москвой. После Клушинской битвы они овладели новгородским побережьем Финского залива, а затем в июле 1611 года «взятьем взяли» острог на Софийской стороне Новгорода. После того и весь Новгород, не имея средств обороняться, сдался им на очень своеобразных условиях. Новгородцы присоединялись к Швеции: «Свейские коруны не яко порабощенные, но яко особное государство, яко же Литовское Польскому». Существовали точно определенные условия этой политической унии, «утвержденные грамоты», содержание которых узнаем из латинского текста и русского пересказа. Новгородское государство рассматривалось в «утвержденных» грамотах как «особное» от Швеции и сохраняло свои обычаи и законы. Оно принимало на новгородский престол «государем» одного из сыновей шведского короля, но притом выражало надежду, что этот же королевич будет избран и «на Владимирское и Московское государство государем царем и великим князем». В таком случае Новгород, по представлению новгородцев, должен был слиться с другими государствами Российского царства, потому что «особно Новгородское государство от Российского царствия не бывало и никогда и в смутные времена от Московского государства Новгород отлучен особно не бывал». Таким образом, находясь в обладании шведской армии, Новгород все-таки считал себя скорее московским городом, чем самостоятельной или шведской территорией. Однако, уступая требованиям победителей, новгородцы образовали у себя особое правительство, которое перед шведской короной представляло собой всю Новгородскую землю. Состав этого правительства лучше всего изучается по подписям на новгородских грамотах той поры. Кроме митрополита Исидора и воевод с дьяками, грамоты подписывают игумены новгородских монастырей, белые попы, дворяне из новгородских пятин, пятиконецкие старосты и простые тяглецы новгородские. Сравнение имен рукоприкладчиков на разных грамотах показывает, что, за немногими исключениями, к рукоприкладству призывались каждый раз новые лица и не в одинаковом числе. Иначе говоря, в Новгороде не было правильного представительного собрания с постоянным составом, а были лишь случайные сходки или совещания, которые созывались воеводой и митрополитом по мере нужды. Все это мало походило на законный порядок свободного самоуправления и не обманывало никого из современных наблюдателей. Проживший в Новгороде все время шведской оккупации Иван Тимофеев очень мрачно изображает состояние Новгорода под шведским господством, говоря, что Новгород в это время был «одержим всяко погано туждих руками». А посол из Ярославля в Новгород Степан Татищев, ездивший туда в начале лета 1612 года, по возвращении своем к Пожарскому «сказал, что отнюдь в Новгороде добра нечего ждати». Ярославское правительство поэтому решило, не увлекаясь мыслью о соединении с Новгородом под властью шведского королевича, тянуть время в переговорах. На предложение новгородских послов избрать Карла-Филиппа на Московское государство оно, со своей стороны, отвечало не отказом, а общим соображением, что неправославного государя на царство избирать нельзя и что следует, во всяком случае, дождаться приезда королевича в самый Новгород. На этом и стало дело между Ярославлем и Новгородом. Обе стороны решили мирно ждать[248].