Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Приведенные сведения помогут нам до некоторой степени определить личность избранного нижегородцами вождя. Соображая положение семьи Пожарских в общем ходе событий второй половины XVI века, прежде всего заметим, что Пожарские были в числе жертв опричнины и создан­ных ею придворных отношений и порядков. Знатные и богатые, они теря­ли вотчины и были опалами выброшены из Москвы на должности по ме­стному управлению. Прижатые Грозным, они терпели и при Борисе, его политическом наследнике и последователе. Разумеется, они не могли быть в числе поклонников нового режима и должны были вспоминать старые, лучшие для них времена. В местнических столкновениях своих с князем Б.М. Лыковым в 1602 и 1609 гг. князь Д.М. Пожарский упорно стоял на том, что если его "дед или которой родитель" по их грехам в го- судареве опале и должны были принимать низкие должности, то это ни­как не может понижать их высокой родовой чести. "Кои, государь, по греху своему, - говорил он, - в государевых опалах наша братья всех ро­дов, и как, государь, до них милость воссияет, и с кем, государь, им случай будет в отечестве, - и они, государь, бьют челом и тяжутся по своей лест- вице и своим родителъми; ...и яз, государь, холоп государев, по его цар­ской милости таков же стольник, что и князь Борис Лыков". Этот прин­цип родословности, не признававший, что опала и отсутствие придворно­го фавора могут влиять на отечество служилого человека, сближает его сторонника князя Дмитрия Михайловича с княжатами-олигархами, кото­рые восстали с Василием Шуйским против годуновских порядков. Д.М. Пожарский, несомненно, принадлежал к их стороне. Он верно слу­жил правительству Шуйского, а после падения Шуйских считал главою княжеской среды князя В.В. Голицына. В этом смысле он и сказал о нем свои известные слова. В 1612 году, в июле, беседуя с новгородским по­сольством в Ярославле, Пожарский заметил о В.В. Голицыне: "Надобны были такие люди в нынешнее время! Только б ныне такой столп, князь Василий Васильевич, был здесь, и об нем бы все держались и яз к такому великому делу мимо его не принялся; а то ныне меня к такому делу бояре и вся земля сильно приневолили"231.

Таков был, на наш взгляд, князь Дм. М. Пожарский. Это - представи­тель определенного общественного слоя, носитель старой традиции. С такой точки зрения о нем нельзя говорить, как не раз говорилось рань­ше, что он "тусклая личность", "ничей сторонник", "беспринципный" и "простой русский человек". С высоким понятием о своей родовой чести и с консервативным настроением Пожарский, разумеется, не мог ни слу­жить самозванщине, ни прислуживаться Сигизмунду. Он и в Тушине не бывал и королю ни о чем не бил челом: напротив, крепко бился с тушин- цами и первый пришел под Москву биться с поляками и изменниками. Военный талант Пожарского, несмотря на его сравнительную молодость, вполне определился в войнах времени Шуйского. Все это вместе взятое создало Пожарскому определенную репутацию и остановило на нем вы­бор нижегородцев. Хотя Пожарский в то время, когда в Нижнем искали вождя, жил довольно далеко от Нижнего и не в Нижегородском, а в Суз­дальском уезде, в своей Мугреевской вотчине на р. Лухе, однако нижего­родцы о нем прослышали и его нашли. Во-первых, Мугреево не было б глуши, а лежало на большой дороге из Суздаля на Балахну и Нижний, и вести о раненом под Москвою его хозяине легко могли дойти до Нижне­го. Во-вторых, к 1611 году семья Пожарских в Клязьменском краю стала одною из наиболее знатных и богатых. С тех пор, как Шуйские попали в королевский плен и вотчины их кругом Суздаля и Шуи были расхватаны на части по грамотам короля и московских бояр, Пожарские выдвину­лись в тех местах на первый план. За свою службу при царе Василии князь Дмитрий Михайлович получил большие земли, именно села на р. Ландихе да слободку Холуй, и за ним считалось уже 1850 четей вот­чины и поместья. Не знать такого многоземельного князя в Нижнем не могли232.