Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Таким образом, городское движение Нижнего-Новгорода очень быст­ро выросло в областное низовское, и нижегородские воеводы стали руко­водить значительным районом. Едва устроясь у себя в Поволжье, Пожар­ский от лица всего Нижнего уже спешил обратиться с торжественною грамотою к поморским и "верховым" городам, прежде всего к Вологде и Ярославлю. Призывая их на подвиг "очищения" Москвы, он объявлял им о происходящем в Понизовье движении и излагал его программу. Особен­но много говорил он о казачьем "воровстве" и о желании казаков начать "новую кровь", т.е. междоусобие, провозглашением Марины и ее сына. Отрекаясь от Воренка и от псковского самозванца и от "литовского коро­ля", Пожарский желал всею землею выбрать нового государя, "кого нам

Бог даст", а до тех пор настаивал на единении всех земских людей "в од­ном совете", чтобы "на польских и литовских людей итти вместе" и "что­бы казаки попрежнему низовой рати своим воровством, грабежи и иными воровскими заводы и Маринкиным сыном не розгонили". Надеясь на силу объединенной земщины, он уверенно говорил о казаках: "Мы дурна ника­кого им учинить не дадим", "дурна никакого вором делати не дадим". К сожалению, эта первая грамота Пожарского не имеет точной даты, и, стало быть, нельзя сказать, когда именно "вся земля" услышала бодрый призыв нижегородцев. Во всяком случае, это было не позднее начала фе­враля 1612 года. Пожарский сообщает в грамоте о выступлении из Казани в Нижний "передовых людей" и стрельцов, которых он и ждал к себе "вскоре"; по словам же одной казанской грамоты можно заключить, что стрельцы со служилыми инородцами пошли из Казани около 9 февраля. Месяц февраль, таким образом, был временем, когда нижегородское дви­жение стало общеземским235.

Грамота Пожарского, распространяясь по городам, произвела силь­нейшее впечатление. Те, кто желал восстановления порядка не с казачь­им правительством, устремились в Нижний: "поидоша изо всех городов, - говорит летопись, - первое приидоша коломничи, потом рязанцы, потом же из Украинских городов многие люди и казаки и стрельцы, кои сидели на Москве при царе Василье". Летописец не напрасно охватил здесь такой широкий круг лиц и мест. Нижегородское движение, начатое посадскими людьми, поддержанное провинциальным служилым людом, руководимое князем высокой породы, имевшее, наконец, определенную национально- охранительную программу, могло вызывать к себе сочувствие очень раз­нообразных слоев общества, утомленных Смутою и господством чужой иноземной и воровской казачьей власти. Но в то же время, представляя собою опыт объединения консервативной части московского общества, нижегородское ополчение было организациею, направленною против всего, что отошло от старого московского порядка. Его должны были бояться и поляки с московскими "изменниками" и подмосковные "воры" казаки. Если первым предстояло, голодая и кремлевской осаде, терпеливо ждать развязки неизбежного столкновения между нижегородским опол­чением и казаками, то казачьи вожди должны были немедля определить свое отношение к происходящему на севере движению. Первые же грамо­ты Пожарского заставили их действовать Заруцкий и Просовецкий из- под Москвы задумали овладеть Ярославлем и заволжскими городами, чтобы прервать сообщения с Поморьем и изолировать их друг от друга. Хорошо задуманное дело, однако, не удалось. Ярославцы дали знать в Нижний о появлении в Ярославле "многих казаков" и о походе на Яро­славль всей рати Просовецкого. Пожарский понял, что медлить нельзя, и в виду опасности изменил первоначальный план своих военных действий. Сначала от думал итти из Нижнего прямо к Москве на Суздаль, о чем и писал в первой грамоте в таких выражениях: "а мы, ...собрався со многи­ми ратными людьми, прося у Бога милости, идем на польских и литовских людей, которые ныне стоят под Суздалем". Он тогда еще не определял точно сборного места всех земских ратей и просил, например, вологжан, подумать, "где вам с нами сходиться". Получив же весть о Просовецком, он оставил мысль о Суздале и "наскоро" послал свой авангард в Яро­славль, чтобы захватить этот важнейший узел северных путей раньше, чем туда явятся большие казачьи силы. Начальник нижегородского аван­гарда князь Д.П. Лопата-Пожарский занял Ярославль раньше Просовец- кого и, переловив бывших там казаков, бросил их в тюрьму. За передовы­ми войсками к Ярославлю двинулись и главные силы нижегородского ополчения, пользуясь еще зимним путем. Они шли на Балахну, Юрьевец, Кинешму и Кострому по правому берегу Волги. Уже из Костромы По­жарский послал отряд на Суздаль и успешно занял этот крепкий город, важный для нижегородцев тем, что он прикрывал подступы от Москвы к нижегородским местам и был ключом всего края, лежавшего на левых притоках Клязьмы. Сам же Пожарский продолжал движение на Яро­славль и пришел туда около 1 апреля, усиленный отрядами из многих по­волжских городов236.