Очерки поэтики и риторики архитектуры

Только лифтов и не хватало Хильдебрандту, чтобы его дома были еще более высокими. Но это изобретение придет из Америки только в конце XIX века. Построенные им и его ближайшими последователями доходные дома575 задали матрицу застройки венского Внутреннего города, предвосхитив облик улиц большинства крупных городов Европы, какими они станут не ранее середины XIX столетия.

Дом Перре

В перспективе парижской улицы Франклина, среди фасадов, обращенных к садам Трокадеро, бег протяженных линий карнизов и балконов прерван несколькими вертикалями, не превышаюшими общей высоты фронта застройки. Это эркеры доходного дома № 25-бис, построенного Огюстом Перре на приобретенном им вместе с братом участке шириной пятнадцать метров. Чем ближе к нему подходишь, тем острее воспринимается напряженность форм фасада, многократно переломленного по вертикали, как гигантская ширма, сжатая соседними домами. Выступами боковых эркеров, глубоким отступом между ними и снова выступом посредине дом компенсирует нехватку доставшейся на его долю красной линии улицы. Переломы фасада, глубокие лоджии-этажерки с обнаженными перекрытиями, средний эркер, утверждающий осевую симметрию, – все это решительно отличается от соседних фасадов – плоских, спокойных, без акцентов на средней оси, с простенками, не уступающими шириной окнам. Грани ширмы Перре так узки, а оконные проемы столь велики, что ширины грани хватает лишь на одно окно. Сплошные стены – только перпендикулярные улице боковые стороны эркеров и простенки за ними. Если смотреть на дом спереди, они почти не видны. Шестиэтажная тринадцатигранная громада, вся из окон вертикального формата в тонких обрамлениях, стоит, нависая эркерами над тротуаром и словно не имея веса, на стеклянном основании, расчлененном только двумя опорами, между которыми блещет девятиметровой ширины витрина проектного ателье братьев Перре; под эркерами – остекленные входы в дом. Хозяева бельэтажной квартиры благодаря начинающемуся с этого уровня отступу ширмы распоряжаются крышей ателье как палисадником. Над седьмым этажом, то есть выше уровня эркеров, есть еще жилой этаж прислуги, технический этаж и, наверху, пентхаус самого Огюста Перре. На его плоской крыше, на высоте, равной удвоенной ширине фасада, устроена смотровая площадка, с которой, по словам Огюста, он мог наблюдать бега на ипподроме Лоншан, любоваться парком Сен-Клу, видеть форт на холме Мон-Валерьен, акведук Марли и замок Сен-Жермен576. Три верхних этажа с выпрямленными фасадами поднимаются уступами, так что у каждого есть своя терраса, уставленная растениями в керамических кадках. Они напоминают многоуровневые мансарды в очень высоких изогнутых крышах парижских доходных домов времен барона Османа. Сходство это, скорее воображемое, чем явное, – единственное, чем дом Перре связан с этой традицией.

Трудно поверить, что он построен в 1902–1904 годах, в пору господства ар-нуво, отдававшего предпочтение не проемам, а массам, плавно изгибающимся и почти всегда асимметричным, и разнообразящего формы оконных проемов. Дом Перре так напоминает дисциплинированные жесткие острые формы архитектуры 30‐х годов прошлого столетия, что утверждение википедийной справки о нем как образце «перехода к ар-деко»577 не выглядит ошибкой, хотя от дома на улице Франклина до первых общепризанных образцов ар-деко пройдет более двадцати лет. Трудно представить, насколько неожиданным для современников, ничего не знавших о грядущем ар-деко, выглядело это стройное сооружение, пренебрегающее давно сложившейся поэтикой многоквартирного доходного дома, призванного на заре ХХ века, как и XVIII, внушать жильцам и прохожим впечатление невозмутимой солидности. Поразительна смелость архитектора: ведь доходный дом – не вилла и не особняк, владельцы которых почти всегда берут на свою ответственность эпатажные нарушения этических и эстетических архитектурных норм и не ждут прибыли от своей уникальной недвижимости. Удивительно, что Перре, которому банки, опасаясь быстрого обрушения спроектированного им дома, отказывались выдавать кредиты на строительство, довел-таки дело до конца, заставив признать недоброжелателей и сомневающихся, что железобетонная конструкция прочна, обладает экспрессивными возможностями, недостижимыми для кирпичных домов или домов на стальном каркасе, и что поэтому за ней будущее.