Очерки поэтики и риторики архитектуры

Если бы на месте площадного склона и обрамляющих его зданий располагались зрительные места древнеримского театра, Палаццо Публико вместе с домами слева и справа служил бы архитектурным задником сцены, а тротуар перед ним – самой сценой. В прежние времена на этом тротуаре и в самом деле выступали актеры, ораторы и проповедники640. Судя по тому, что сиенцы совместили праздник Девы Города с днем почитания Дианы – языческой покровительницы источников (они верили, что где-то в недрах под городом протекает река Дианы); судя по облаченной в античную тунику прекрасной женщине с веткой лавра в белокурых волосах, олицетворяющей Мир в «Аллегории доброго правления» Амброджо Лоренцетти в дворцовом Зале Девяти, античность была в их сознании где-то рядом.

По-видимому, такая огромная по средневековым меркам общегородская площадь потребовалась им из‐за чрезвычайно высокого тонуса коммунальной жизни. Верно сказано про пьяцца дель Кампо: «Вся композиция площади есть нечто незаконченное: она получает свое завершение при наполнении площади людьми»641. Эта площадь – форум Сиены. Бывали дни, когда перед окнами Палаццо Публико собирался весь город, то есть накануне эпидемии бубонной чумы 1348 года – до пятидесяти тысяч человек. Ныне сиенцев столько же.

Публичность сиенского форума ярко проявляется в сравнении с аналогичной площадью во Флоренции. Известно, что соперничество с Сиеной было важным мотивом в решении расчетливых флорентийцев вложить деньги в строительство импозантной правительственной резиденции – Палаццо делла Синьория, нынешнего Палаццо Веккьо, заложенного в 1299 году, двумя годами поздее Палаццо Публико. Флорентийская пьяцца делла Синьория в целом в полтора раза обширнее главной площади Сиены, но она имеет Г-образное очертание. Поэтому главный фасад Палаццо Веккьо можно видеть только с ее западной части, а она равна сиенской площади. Однако та ее часть, которая простирается непосредственно от фасада Палаццо Веккьо на запад, вдвое меньше сиенского форума. Флорентийское планировочное решение не свидетельствует о заинтересованности власти и общества в интенсивной коммуникации.

Это видно и по архитектуре Палаццо делла Синьория. Оттого что его колокольня не приставлена к телу дворца сбоку, как в Сиене, а вырастает из него почти на оси симметрии фасада, сценарий восприятия этого здания, в сравнении с его сиенским соперником, прост и однообразен. С какой стороны ни смотри, увидишь одно и тоже – башню на мощном постаменте. Палаццо делла Синьория – сам себе страж, сам себя защищает. Эта его неприступность – как если бы он находился не в сердце родного города, а был окружен враждебной средой наподобие гентского замка Гравенстен, выражена его архитектором, Арнольфо ди Камбио, с большой силой благодаря сплошь каменному панцирю здания, огромному перевесу глухой массы стен над оконными проемами и недосягаемой высоте, на которую поднят нижний ярус дворцовых окон-бифориев.

Все это можно объяснять напряженной политической ситуацией в тогдашней Флоренции. В 1282 году в городе, раздираемом яростной враждой могущественных аристократических родов, произошел политический переворот. Представители важнейших, «старших» цехов – сукноделов, менял, шерстяников, шелкоделов, шубников и меховщиков, врачей и аптекарей, а также судей и нотариев (всех их вместе называли «пополанами») образовали правительство цеховых старшин – приоров. «Совету этих должностных лиц, – читаем у Макьявелли, – отвели особый дворец, где он постоянно собирался, между тем как раньше все заседания и совещания должностных лиц происходили в церквах. (…) И хотя поначалу они назывались только приорами, теперь для придания их должности нового блеска они стали именоваться синьорами». Макьявелли подчеркивает, что Палаццо делла Синьория начали строить, «чтобы окружить синьоров большей пышностью и обеспечить им большую безопасность», «а перед ним разбили площадь, снеся дома, принадлежавшие семейству Уберти»642.

Однако этого объяснения недостаточно, ибо политическая жизнь Сиены была еще более драматичной. «Междоусобные войны дворян, буржуазии и народа; уличные битвы, избиения в ратуше, конституционные перевороты, изгнание всех дворян, способных носить оружие, изгнание четырех тысяч ремесленников; проскрипции, конфискации, массовое вешанье, союз изгнанных против города, народные мятежи, отчаянье, доходящее до отречения от свободы и до подчинения иностранцу; внезапные бешеные восстания; клубы, подобные якобинским; сообщества, подобные карбонариям… Нигде еще жизнь не была столь трагичной!»643