Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

— Для этого возраста альбом пейзажей не гож. В самом маленьком возрасте человечек, разглядывая картинку в книжке, испытывает радость узнавания: «Лошадка! Корова! Курочка! А это кто?» Сразу не может припомнить и очень радуется подсказке: «Овечка, овечка!»

Совсем другие требования к картинке в книжке у семи-восьмилетнего ребёнка: он ищет в картинке иллюстрации к прочитанному. Хороший художник ведёт свой рассказ о прочитанном: рассказ «изобразительными» средствами. Читатель ищет на рисунке прежде всего героев рассказа и зрительно представляет их себе так, как заблагорассудится изобразить их художнику. (Если нарисованный образ художника совпадает с описанием писателя.) В этом самом динамичном возрасте — старшем дошкольном, младшем школьном — ребенок во всём ищет сюжета, действия, раскрывающегося в сюжете. Ему не интересен пейзаж сам по себе, ему необходимы герои на фоне этого пейзажа, что-то делающие герои. Художественные выставки, вернисажи, где живопись и графика расцениваются как таковые, где сюжет часто даже мешает правильной оценке искусства художника, — не для детей этого возраста. Разве что это выставка картин художника-баталиста, — тут от мальчишек не будет отбоя.

Итак, альбом пейзажей ни к чему. Нужна сюжетная книга.

— Тогда нужен текст. Напиши его для моей книжки. Вот мои эскизы к ней. — И Кукс оставил мне свои 17 эскизов колхозного дня в сенокос и просил выдумать сюжет для книжки.

Сюжет не надо «придумывать». В каждой теме сколько угодно сюжетов. Надо только найти их — и выбрать подходящий для данной книжки.

Тема Куксовой книжки: труд колхозников в сенокос на фоне новгородских пейзажей. Задача книжки: наилучшим образом познакомить читателя (дошкольного и младшего школьного возраста) с этим трудом, дать правильно оценить его, заинтересовать им и, может быть, даже научить любить его.

*

Постараюсь высказать свою точку зрения на научно-художественную литературу…

Никакой «научно-художественной литературы» не существует. Существует наука и существует искусство. Мы без затруднения различаем произведения того и другого.

(Глубоко убеждён: искусство и наука сольются и станут единым в будущем, как они были едины в далеком прошлом — на заре сознания. Нас интересует настоящее того и другого.)

Наука стремится к возможно большей объективности подачи материала, искусство — к наибольшей эмоциональности и субъективности.

Откуда возник миф о существовании «научно-художественной» литературы для детей (и народа)?

Наука суха, тверда, надо крепкие зубы, чтобы «грызть гранит науки». Для детей этот камень надо смазать маслом.

И не учитывают, что масло если и поможет ребенку проглотить камень, то нисколько при этом не сделает его мягче и удобоваримее. Научная литература, смазанная «художественным маслом», просто создаёт несварение мозга — и убивает его. В старое время встречал я полузнаек, воспитавших свои мозги на Бикермановском «Вестнике знаний», и в наше время точь-в-точь таких же чеховских типов, все свои полузнания получивших из нашей научно-популярной или научно-художественной литературы («Знаем, знаем, зачем земля круглая…»). Набравшись всевозможных верхов, нахватавшись обрывков каких-то случайных сведений, эти полулюди — те, что слышали звон, да не знают, откуда он, — в слепом своём самодовольстве воображают себя всезнайками и портят всё, за что бы ни брались.

Всю жизнь свою я посвятил борьбе с этим ублюдком человеческого творчества — научно-художественной литературой!

Каждой своей книжкой, каждым рассказом, каждой статьёй и сказкой, — худо ли, хорошо ли, успешно или нет, — я всегда старался доказать, что любой научный материал может быть вобран в художественное произведение, что средствами искусства можно одновременно обогатить ум и душу человека (ребёнка). «Волшебной силой песнопения», но отнюдь не наклеиванием этикеток с надписью «Шампанское» на бутылки с водопроводной водой или вывешиванием вывески «Театр» над лавчонкой со скобяным товаром.

Пора, наконец, понять, что форма и содержание в искусстве одно. Все об этом твердят, а понимать по-настоящему — почти никто не понимает. Потому-то и получается, что считают, будто можно взять научное содержание и придать ему художественную, или, как ещё говорят, занимательную форму. Вроде, значит, взять отвратительную на вкус, но полезную для ребёнка пилюлю и обсахарить ей. Более чем наивное представление людей, воспитанных на «научно-популярной» литературе, что вся наука зло, что «корень учения горек» (уча, били учеников) и что можно подсластить его, разыграв его, как в театре, сделав из него игрушку.