Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Острые общеэкономические и бюджетные проблемы конца 1970-х являются прямым результатом энергичного развития экономики во второй половине 1960-х — 1970-е годы. Брежнев, лично курирующий и ВПК, и аграрный сектор, был сторонником активных инвестиций в свои сферы влияния за счет остальных секторов экономики. Они, получая огромное финансирование, могли не заботиться о реальной экономической эффективности, отчитываясь перед основным заказчиком только красивыми проектами. Однако дело было не только в низкой эффективности, но и в конкретных неправильно заложенных трендах развития. ВПК сжирал большие средства, однако утопией было бы полагать, что он сможет разрабатывать или даже копировать технологии компаний со всего западного мира, дабы выпускать все разрастающуюся линейку современных видов вооружений и средств связи.

В результате, создав с потенциальным противником паритет в сфере космических технологий, атомных вооружений, боевой авиации, подводных лодок, многократно превосходя его в производстве танков и других типов обычных вооружений для сухопутных войск, но не имея возможности догнать США по мощи надводного военно-морского флота и испытывая традиционные проблемы в моторостроении, электронике, электромеханике и оптике, СССР во второй половине 1970-х годов пропустил произошедшую на Западе масштабную компьютеризацию, появление новых мобильных средств связи, индивидуальных средств ведения боя для сухопутных частей (в том числе переносных ракетных комплексов), нового поколения боевых устройств, использующих технологию «Стелс» и принципы беспилотного управления. Уже в начале 1980-х выяснилось, что именно они играют решающую роль в многочисленных региональных войнах и борьбе с повстанцами.

В аграрной сфере СССР явно сделал ставку «не на того коня». Не в силах обеспечить себя сельскохозяйственной продукцией самостоятельно и в полном объеме, советские политики, занятые аграрным сектором, решили делать основную ставку на импорт зерна для обеспечения мощных откормочных комплексов внутри страны. При этом они сохраняли огромную и убыточную сельскую инфраструктуру по всей стране. Это обеспечивало двойные расходы (на покупку зерна за твердую валюту и транспортировку и откармливание скота) вместо прямых закупок мяса (во всяком случае, крупного рогатого скота) у западных производителей. В государстве с нефтяной, частично экспортно ориентированной экономикой, где в силу климатических условий на большей части сельскохозяйственных земель по полгода (и более) выпас скота на естественном корму был невозможен, производство говядины было заведомо убыточно по сравнению со странами, где выпас возможен 8–9 месяцев в году. Вместе с тем, как показал опыт 2000-х годов (и дореволюционного времени), продажа на внешние рынки зерна, в изобилии и относительно дешево производимого в степном поясе СССР, вместо направления его на убыточный откорм скота могла бы приносить дополнительную валюту.

При этом была упущена проблема переработки и транспортировки собранной продукции. Оборудование для этого мало изменилось с 1930-х годов, а нового остро не хватало. В соответствующих отраслях преобладал ручной труд. Необходимые для безопасной санитарной обработки аграрной продукции материалы (в частности, нержавеющая сталь, титан и алюминий) и мощности по изготовлению оборудования были зарезервированы за «оборонкой»[689]. Промышленные холодильники, необходимые для перемещения и хранения большинства видов продовольствия, были в огромном дефиците. Немногим лучше была ситуация с обычными вагонами, а также элеваторами и другими типами хранилищ. Тара для перевозки и вовсе соответствовала XIX веку. Индивидуальная упаковка для продажи практически не использовалась (кроме жидких молочных продуктов, некоторых видов бакалеи (да и то — в крупных городах), консервов и шоколада). В результате потери уже произведенного сельскохозяйственного продукта составляли по разным оценкам от 30 до 50 %.

Все эти расходы дополнительно усугублялись относительно мягкой политикой властей в отношении хищений продовольствия и товаров народного потребления (в частности, проворовавшиеся и отсидевшие срок работники могли вернуться в свою сферу деятельности) и даже разложения МВД, ставшего во многих регионах фактической «крышей» для расхитителей. Там расхищение начинало принимать промышленные масштабы, действуя в качестве негативного примера поведения на основную массу населения, а некоторые милицейские подразделения, в первую очередь ОБХСС, вневедомственная охрана и некоторые райотделы, превратились в организованные преступные группировки.