Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Много в тот день было у нас с ним разговоров. Сами понимаете, когда редактор партийного журнала встречается с первым секретарем, о чем они говорят. О состоянии промышленности, о настроениях. О сельском хозяйстве, которое обеспечивает, по сути, на 90 % мегаполисы продуктами питания, чем он хвастался и очень гордился. У них же в народном хозяйстве Ленинградской области не было, по сути, колхозно-кооперативного сектора. Было где-то на больших озерах два рыболовецких колхоза, и все. Я ему говорю: «Слушайте, Григорий Васильевич, ведь, по сути дела, у вас совершилось полное обобществление. Трудящаяся часть стала вся рабочим классом. Давайте это опишем. Скажем, о переводе всего, по сути, на аграрно-промышленную основу». <…> А это было перед пленумом 1978 года по селу — тогда был большой пленум и большие решения по этому поводу. <…> Он так и не решился ничего этого сделать. А шажок тогда имел место. Тогда была возможность на этой базе реорганизовать всю систему управления. На этой основе была реальная возможность демократизации. Мы даже с вами не можем предположить, насколько это перспективно было. <…> Потому что, в конце концов, однородность всего управления могла быть на базе рабочих советов. Понимаете, какая штука? Но не так, как это в Югославии понимали. Надо было восстановить первоначальный подход советов, который имел место еще после 1917 года, тогда это совсем другие организации были, нежели потом… Мы с ним кадры, например, обсуждали. Ведь уже тогда людей волновало очень старение и поколенческая однородность высшего руководства. Он это хорошо понимал. Он тогда был из относительно молодых. И шел навстречу во время обсуждения всех вещей. Впрямую мы, конечно, не говорили о том, что надо смещать Брежнева. Но это в контексте подразумевалось само собой. Надо было заменять людей, конечно[813].

То есть идея, которую продвигал Косолапов и которую он собирался вложить в уста Романова, как политически значимой фигуры, имеющей перспективу стать генсеком, была полностью противоположна замыслу Горбачева. Последний, воспитанный в детстве дедом, председателем колхоза «Хлебороб» в Ставрополье, отстаивал мысль о приоритете интересов колхозов и их председателей в советской экономической модели, мечтал «раскрыть их потенциал» и освободить от «диктата центра». При этом одновременно Горбачев настаивал на идее усиления региональных и районных аграрных властей, которые должны были этими вольными председателями колхозов каким-то образом эффективно руководить.