Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Третьим участником руководящего трио стал Егор Лигачев, которому Горбачев на 1985–1988 годы передал роль второго человека в партии. Еше будучи первым секретарем Томского обкома КПСС, Лигачев был известен в Москве как человек очень энергичный и напористый, но бредящий экономическими фантазиями, не имеющими практической реализации, и в разрушении своих мечтаний немедленно обвиняющий «московских бюрократов»[1316]. Яркий эпизод, касающийся его инициативы в 1982 году по выпуску бумажных спичек по японской технологии и перестройке уже готового к вводу завода по производству резиновых тапочек в областном центре в завод по производству кожаных кроссовок, описан в воспоминаниях одного из сотрудников Госплана СССР. Тот был вовлечен в оценку его предложения и потратил несколько месяцев и пару командировок в Томск на то, чтобы доказать очевидную всем, кроме автора идеи, ее нереалистичность[1317].

В Москве Лигачев первоначально формально не занимался экономическими вопросами, полностью сконцентрировавшись на кадровых, социальных (в том числе борьбе с алкоголизмом) и отчасти идеологических. Когда же его перебросили в 1988 году курировать сельское хозяйство, то он показал себя яростным сторонником увеличения инвестиций в АПК (на 50 %)[1318].

Это трио поддерживалось группой прогрессивных высокопоставленных чиновников, ориентированных лично на Горбачева. В их числе были Вадим Медведев, Эдуард Шеварднадзе и Александр Яковлев — сторонник постепенного развития частного сектора. А вот весомые представители союзной бюрократии, понимающие макроэкономические вопросы и стремящиеся к балансу бюджета, оказались в вынужденной оппозиции правящей группе и на вторых ролях. Хотя Гостев, который последовательно выступал за баланс бюджета страны, стал министром финансов СССР, политически он оставался слабой фигурой в тени Рыжкова и не входил в состав Политбюро.

То, чем занялись Горбачев и Рыжков в рамках программы «Ускорение», можно описать в таких терминах, как усиление инвестиций без гарантий их возврата в казну («раздача денег») и реформирование системы управления с целью передачи больших прав руководителям предприятий и региональным органам («развал системы управления»). Особенно активно реформы шли в аграрной сфере, подконтрольной Горбачеву и его ближайшему ставропольскому соратнику Всеволоду Мураховскому. Последний был назначен на пост главы Госагропрома СССР, созданного на основе семи министерств, ранее отвечавших за производство и переработку сельскохозяйственной продукции, и долженствующего теперь через свои региональные отделения «собрать все силы в один кулак» и добиться повышения производительности. Однако поскольку одновременно колхозам давалась возможность торговать значительной частью произведенной продукции, а вскоре последовала реформа предприятий, обеспечившая выборные процедуры для занятия поста директора, старые и новые органы управления оказались без действенных рычагов для контроля над ситуацией. Они могли раздавать щедрые инвестиции, идущие из общесоюзного бюджета, но не имели возможностей спрашивать о возврате или вмешиваться в процесс их освоения.

За счет одновременного субсидирования и производителей, и потребителей (через поддержание низких цен) к 1989 году государство финансировало 80 % цены продовольствия для граждан страны. При этом, наращивая инвестиции и бросая все большее количество ресурсов (электроэнергии и удобрений) в сельское хозяйство, оно (по разным параметрам) получало в 2–6 раз меньше прироста производства[1319].

Но значительная часть дополнительных инвестиций в машиностроение «уходила в песок», поскольку монтажные организации просто не успевали обрабатывать все поступающие заказы, смонтированное импортное оборудование безнадежно ждало сопряженного с ним технологически советского оборудования, чиновники и инженеры бесконечно правили проекты заводов, из-за чего заранее заказанное и поставленное (в том числе за валюту) оборудование не совпадало с имеющимися реалиями и если не отправлялось на склад, то простаивало и ржавело. К 1990 году порядка 52 % не запущенного ранее импортного оборудования на сумму в 3 млрд рублей так и не заработало[1320].

Фактически, как отмечает Гайдар, это было повторение недавнего и печального польского опыта. Тогда вместо реальной либерализации экономики и цен правительство откупилось от оппозиции, прежде всего «Солидарности», предоставлением больших прав коллективам предприятий. Те в условиях стабильных цен немедленно отказались от невыгодной, дешевой продукции и стали предлагать потребителям выгодную им дорогую, что в итоге привело к продовольственному и товарному кризису[1321]. В результате на Рождество 1981 года крупнейшей аграрной стране Восточного блока (после СССР) уже вовсю поставляли гуманитарную помощь из Западной Германии.