Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

Меньшую братию (это были те, кого принимали в монастырь без вклада) питали скудно, одевали скромно, лишали права иметь личное имущество. Средняя категория получала право на добротную одежду, носила не лапти, а сапоги, ей выдавалось некоторое месячное «жалование» и не запрещалось съесть в келье кусок-другой помимо общей монастырской трапезы. Высшая категория монахов, обладая отдельными кельями и прислужником-монахом имела право принимать со стороны приношения и подарки, которые составляли их личную собственность.

Младшая братия много трудилась, мало ела; средняя и высшая братия много «молилась» и чревоугодничала.

Из монастырского обеденного меню отнюдь не исключались изделия образцово поставленных винокурни, пивоварни, браговарни и квасоварни. Ежедневно подавались к столу хлебный квас и брага; в скоромные дни добавлялось пиво, а в воскресенье, «господни праздники» и «поминальные дни» каждый член братии имел право на объемистую «красовулю» горяча вина (красовуля — расписная деревянная чашка, употребляемая в монастырях за трапезой).

Чрезмерное употребление вина печерской монашеской братией (как и других русских монастырей) наконец обратило на себя внимание высшей церковной власти. Последовало общее распоряжение: «Указал царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии… Во всех монастырях хмельное питье, вино и мед и пиво отставить, чтобы от того монастыри в оскудении не были; а велено во всех монастырях про братию и в расход держать квас ячной и ржаной».

Пьянство было не единственным пороком монашеской братии.

Назначенный в новообразованную в 1672 году Нижегородскую епархию митрополит Филарет послал каждому настоятелю мужского городского и уездного монастыря грамоту: «…ведомо нам, преосвященному митрополиту нижегородскому Филарету, учинилось, что нашей епархии в монастыри приезжают богомольцы на праздники и кроме праздников молиться мужеский пол и женский, и будучи в монастыре на праздник жены и девы ночуют в кельях и обедают в кельях у властей и рядовой братии; и сие зело непристойно иноческому сану и неблагочинно, наипаче же грешно, ибо от того диаволи сети простираются ко блудному похотению и зело зазорно иноческому чину… И как к тебе ся наша, преосвященного митрополита Филарета, грамота придет, и ты б учинил в своей обители наказ крепкой, дабы женский пол отнюдь в кельях не находился и не пущать бы ниже самых своих сущих сродников, никаких женска полу ни жен, ни девиц, не токмо ночевать, но ни на мал час».

Высокие стены Печерского монастыря скрывали многое. Однако кое-что приобретало широкую огласку.

Героями монастырской полукриминальной хроники иногда оказывались высшие начальники обители.

Архимандрит Симеон (в мире Милюков) настоятельствовал в Печерском монастыре два года (1672–1674). Такого мздоимца и стяжателя не помнили даже убеленные сединами старцы, с юных лет жившие в монастыре. Уже после первого года хозяйничания Симеона, не знавшего разницы между своим и чужим, обманутые и обобранные им люди завалили жалобами Московский Патриарший приказ. Содержание всех жалоб было однородным: «…он, Симеон, велел казначею Симону купить горностаев, и он купил два сорока и шестнадцать горностаев на монастырские казенные деньги, дано за те горностаи 8 рублев двадцать один алтын, две деньги, взял Симеон горностаев к себе в келью, а денег за них не отдал», «По его, Симеона, приказу келейник Панкрашка дал рубль за две юфти сафьянов, а три рубля за них Симеон не отдал, а те сафьяны у него в келье…», «Из села Плесца привез крестьянин монастырский Тараська Дмитриев десять рублей дровяных монастырских казенных денег, и те деньги он настоятель взял себе же в келью. Приходил Тараська к нему в келью трижды за отпискою, и он ему отписки не дал, а бил его плетьми, чтобы отписки не просил в тех деньгах», «У строителя пустыньки села Кидекши 25 рублей взял, отписки не дал» и прочее и прочее.

Наконец патриаршая власть отозвала ненавидимого всеми архимандрита-стяжателя в Москву, но не наказала его, а напротив, сделала настоятелем виднейшего в Москве Спасо-Андрониева монастыря…

В то время как обитатели города были всецело погружены в свои городские дела и интересы, в уездах текла другая жизнь с присущими сельскому люду заботами, радостями и печалями.

Крестьянское население делилось на «государевых», лично свободных, «поместных», состоявших во временном владении служилых людей, и «вотчинных», закрепленных за отдельными собственниками. Наиболее многочисленной была третья категория.

В середине XVII столетия в Нижегородском крае числилось до двадцати крупных вотчин. На Оке села Богородское, Павлов Перевоз, Ворсма с окружающими их деревнями принадлежали князьям Черкасским; Избылец, Мещерская слобода и Чмутово близ Горбатова — князю Одоевскому. В Княгининском округе Воротынец, Кишкино с окрестными селениями были вотчиной стольника Головина. Арзамасская Выездная слобода являлась собственностью боярина Салтыкова.