Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

«Хороший» хозяин, желающий на славу угостить приятеля, вливал ему в рот вино чуть ли не силой. Напрасно гость, отнекиваясь, истово приговаривал: «Вижу, что много у тебя пива крепкого, меду сладкого, вина доброго, да ведь всего не выпьешь…» А хозяин свое твердит: «У себя живи как хочешь, а в гостях как велят!» Только тогда угощение считалось законченным, когда у хозяина и гостя уже не хватало сил подносить чарки ко рту.

Хмельные забавы нижегородцев в кабаках и дома мало беспокоили государственную власть, видевшую в водочном доходе средство для пополнения казны.

Зато во многих других случаях нравственность и поведение подданных подвергались весьма строгой и мелочной правительственной опеке.

Церковь была столпом и опорой власти, средством ее воздействия на психологию, чувства и мысли населения.

В 1636 году девять нижегородских попов, настоятелей приходов, писали патриарху Иоасафу I о творящихся, по их мнению, «беспорядках» в местной жизни: «…в храмах наших нижегородских, государь святейший архипастырь, зело поскору пение происходит и не по правилам святых отец… говорят голосов в пять, и шесть, и более (сразу) со всяким небрежением, поскору… Православные христиане, иже суть мирские люди, стоят в храмах божиих с бесстрашием и со всяким небрежением и во время святого пения беседы творят неподобные со смехотворением… Да пономари, государь, по церквам молодые без жен, да такоже многие по многим церквам поповы дети во время святые службы в олтарях бесчинствуют…» Одновременно попы жаловались на малое посещение паствой праздничных богослужений.

Спустя некоторое время нижегородский воевода князь Петр Долгоруков получил царский указ: «Ведомо нам учинилось, что в Нижнем Новгороде и в других городах и уездах мирских всяких чинов люди, и жены их, и дети их в воскресенье и господские дни к церквам божиим не ходят… И как к тебе ся наша грамота придет, велел бы ее не поединожды вслух по церквам и торжкам прочести и приказать, чтоб в городе, и в слободах, и в Нижегородском уезде всяких чинов люди, и жены их, и дети в воскресные дни и господские праздники к церквам божиим к пенью приходили и в церкви божией стояли смирно, меж себя никаких речей не говорили и слушали б церковное пение со страхом божием и со всяким благочестием внимательно…».

Указ «о благочинии в церквах» оказался началом правительственной заботы о «нравственности» нижегородцев. Следующее царское распоряжение касалось «неблагозвучных слов», частенько раздававшихся в торговых рядах Нижнего посада.

Указ царя Алексея Михайловича осуждал «неблагозвучные» выражения и предписывал местным воеводам следить, чтобы на городских сходбищах не допускалась громкая ругань.

Во исполнение указа переодетые стрельцы с батогами бродили на площадях среди толп народа и, заметив людей, употреблявших «срамные слова», обрушивали батоги на спину провинившегося. Это средство, однако, не искоренило брани, так как сами стрельцы в пылу служебного усердия не могли удержаться от произнесения «недозволенных» слов. После стрелецких расправ на площадях и пошло выражение «площадные слова».

Немалый переполох в нижегородских посадских кругах вызвал царский указ, полученный в конце 1646 года: «…от царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии в Нижний Новгород стольнику и воеводе нашему Даниле Ивановичу Лодыгину да дьяку нашему Глебу Патрикееву. Ведомо нам, великому государю, учинилось, что в Нижнем Новгороде в торговых банях парятца всякие люди мужики и жонки вместе и так делают как бы забыв страшный суд божий, и друг друга в телесном обнажении не стыдясь и родственного присвоения не берегучи; а на Москве и иных городах мужики и жонки парятца в особых банях, а не вместе. А в Нижнем Новгороде торговые три бани и можно в двух банях паритца жонкам… И как к вам ся наша грамота придет, и вы б в Нижнем Нове-городе в торговых в дву банях велели паритца мужикам, а в третьей бане паритца жонкам».

Не нравилась правительству тяга некоторых «вольнодумных» служилых людей к немецкому платью и польской стрижке волос.

«…Стольникам, и стряпчим, и жильцам, и московским и городовым дворянам указал великий государь свой государев указ сказать, чтобы они иноземных немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземных образцов не носили и людям своим потомуж носить не велели. А будет кто впредь учнет волосы подстригать и платье носить с иноземного образца или такое же платье объявится на людях их: и тем от великого государя быть в опале, и из вышних чинов написаны будут в нижние чины…»

Особую тревогу возбуждало у государственной власти появившееся еще в XVI веке и распространявшееся в начале XVII куренье или, по-тогдашнему, «питье» табаку.