Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

Православная церковь, со своей стороны, начала борьбу с «пережитками язычества», усматривая в хороводах древнее ритмическое хождение славян вокруг идолов, в прыганье через костер — языческое очищение огнем от грехов, в святочном колядовании — языческие заклинания.

Пресловутый, совместный царя и патриарха, указ 1648 года добавляет к прежним бытовым запретам новые: «…скоморохам по градам и селам не ходить… медведям, козам и сучкам не скакать и не плясать… людям всех чинов на молодой месяц не смотреть, в гром не купаться, по домам с серебра не умываться, олова и воску не лить, косматых шкур с рогами на себя не напяливать, на сборищах в ладони не бить… а которые люди от такого безчиния не отстанут и учнут впредь таких богомерзких дел держаться, и тем людям велено делать наказание — бить батоги; а которые люди от того не отстанут и объявятся в такой вине в третье и в четвертое, и тех велено ссылать в дальние городы за опалу».

Несколько лет действовал указ 1648 года. Но у повелителя «всеа Русии» не оказалось достаточно могущества, чтобы заставить народ отказаться от веселья, песен, плясок, качания на качелях или хлопанья в ладоши.

Патриарх Иосиф, ревностно помогая царю насаждать «добронравие» среди посадских и крестьян, мог бы найти лучшее применение своей энергии, заглянув за высокие стены подведомственных ему нижегородских монашеских обителей.

Девять монастырей (шесть мужских и три женских) числилось в первых годах XVII столетия в Нижнем Новгороде и еще четырнадцать было разбросано по разным уголкам Нижегородского уезда. К моменту переписи 1621–1622 годов большинство из них клонилось к упадку. Исключением являлись наиболее древние монастыри: Благовещенский, основанный одновременно с городом, т. е. в 1221–1222 годах, и Печерский, появившийся в 1328 году. Оба монастыря когда-то в древности представляли собою общины «удалившихся от мира людей», посвятивших себя аскетическому отрешению от мира. В XVII веке эти монастыри были крупнейшими феодальными хозяйствами с горстью обитателей в черных рясах, занятых главным образом хозяйственными вопросами, а побочно «молитвою» за себя и за каждого, кто это «дело» поручит.

Самое расположение построек, например, в Печерском монастыре, свидетельствовало о преобладании в монашеской жизни хозяйственных интересов. Около четырех монастырских храмов располагались двумя линиями дома игумена, келаря, казначея и кельи младшей братии. На отшибе внутри ограды теснились «людские» избы, трапезная, хлебная, поварня, пивоварня, квасоварня, житница, курятники, ледники. Отдельно за оградой стояли винокурня, скотный и конный дворы. Вокруг монастыря лепились по склонам горы Печерская, Никольская и Подновская слободки, жители которых являлись фактически хозяйственными подсобниками монашеской братии.

Нижегородский Печерский монастырь славился богатством. За триста лет существования много перепало ему богатых милостей от великих князей, потом царей и знатных, богатых бояр, жаловавших «своим нижегородским богомольцам» плодородные земли, населенные деревни, леса, богатые пушным зверем, рыбные ловли, сенные покосы, всякие угодья. В 1621 году во владении Печерского монастыря числилось около 6000 десятин пахотной земли и до 8000 с лишком душ крестьян. Весь XVII век не прекращалось приращение монастырских богатств.

Церковная власть уверяла верующих, что можно достигнуть небесного блаженства не только путем личной молитвы, но и при молитве других. Такое замаливание собственных «грехов» и «грехов» умерших родителей поручали неискушенные люди профессионалам-монахам. Конечно, за «доброхотное даяние».

О размерах таких доброхотных даяний свидетельствует «Вкладная книга Нижегородского Печерского Вознесенского монастыря»: «…дал вписи села Ликеева Иван Афанасьев сын Богданин лошадь — коня каря, по пятнадцати именех, — вписать в синодик (поминание), — за пятнадцать рублев».

«…Генваря в 28 день (1655 года) дал на поминок на сорокоуст старец Селивестр, что в мире был монастырской плотник Прокофей, по сыне своем «корову черную за полтора рубля…»»

«…Октября 22 дня (того же года) дала вписи нищая Пелагея Арзамасская по четырех родителей (отец, мать, дед, бабка), вписать в сенодики, — горшок медный 28 фунтов за рубль…»

Немало записано во «Вкладную книгу» и пожертвований от служилых помещиков и купцов:

«…156 году (1648) марта в 12 день дал вкладу Панфил Степанов сын Матюнин ожерелье женское жемчюжное за 60 рублей. И то ожерелье ссыпали, и жемчугу с него в вес 25 золотников, и низали тем жемчугом архимандричью шапку…»

«…184 году (1676) сентября в 20 день дал вкладу имянитый человек Григорий Дмитриевич Строганов по родителей своих на всякое монастырское строение лодью (судно для перевозки соли) в 34 сажени…»

Внутренний распорядок монастырской жизни регламентировался древним аскетическим уставом Иосифа Волоцкого (1500 г.), однако достаточно разбавленным последующими смягчавшими его нововведениями.

Монахи делились по привилегиям на разные группы.