Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

Собравшийся сход одобрил работных людей и выбрал ходоков бить челом на судью в Петербург… но не успел послать. Нагрянула воинская команда из Нижнего. Пятнадцать починковцев были приговорены к ссылке в Нерчинск на каторгу. Так, задолго до пугачевского движения в крае нижегородские крестьяне пробовали бороться со своими поработителями.

Починковский конный завод продолжал процветать. В 1762 году он был передан Управлению конной гвардии. «В передаточной ведомости» показан наличный заводский состав: 134 жеребца, 55 меринов, 469 кобыл, 22 подъемных.

Починковский конный рассадник существовал и позднее, доставляя «кирасирских» лошадей в гвардию и «драгунских» — в армию.[58]

Правительство Анны посадило кавалерию на русских коней. Правительство Елизаветы поставило целью одеть солдат в русское сукно.

Задача оказалась нелегкой. Казенные суконные фабрики могли удовлетворить только часть потребности. Купеческие фабричные предприятия возникали медленно, предпринимателю было трудно найти рабочие руки. Основать регулярно действующую фабрику возможно было только дворянам-помещикам, обладавшим правом на даровой крестьянский труд. К ним и обратилось правительство, гарантируя прием в казну значительной части фабричной продукции.

Восемь помещичьих суконных и полотняных фабрик возникло в Нижегородском крае около середины века и действовало до 80—90-х годов.

Первой по времени явилась суконная фабрика графини С. А. Толстой. 64 ткацких стана помещалось в специально выстроенных зданиях в пяти ардатовских деревнях: Елизаровой, Яковлевке, Дивееве, Силеве и Князь-Иванове. 420 работников являлись «собственностью» графини, и еще 400 она нанимала со стороны, то есть платила окрестным помещикам за право пользоваться трудом их крепостных. Работа на графской фабрике проходила по Регламенту, изданному еще императрицей Анной. Эти правила для работающих (в извлечении) гласили:

«Фабрику отпирать и запирать от 1 марта по 1 октября в работные дни после полуночи точно в четыре часа, каждый работник должен в показанное ему на фабрике место для работы являться. В десятом часу обедать ходить, в двенадцатом часу паки на работу приходить. После полудни в девятом часу с работы сходить. В генваре, феврале, в октябре, ноябре и декабре для пользования короткими днями обедать только один час, а именно после полуночи от одиннадцатого до двенадцатого часа. Кончать работу зимой в осьмом часу. В каждую субботу сряду после полуночи в двенадцатом часу работу сложить…».

«Кто из мастеровых или работных людей фабричному содержателю или другим на фабрике начальникам своим непослушен или противен явится и грубыми ругательными словами дерзостно их касаться будет, то, смотря по вине, наказывать телесным наказанием или сбавкой денег, пока не исправятся. А ежели кто начальников своих дерзнет рукою, то при всех фабричниках наказывать их жестоко кошками и полгода кормить одним хлебом с водою».

Эти пункты Регламента графиня-фабрикантша соблюдала неукоснительно. Но, кроме того, ввела дополнительно еще свои собственные правила. Например, ей не нравился параграф, говоривший о плате денег работникам. Графиня кормила своих и чужих крепостных, но считала лишним дополнительно вознаграждать их за труд.

Так продолжалось несколько лет, пока Сенат особым указом не разъяснил, что «фабрики и заводы должны служить источником заработков подлому народу (т. е. низшего сословия людям), а не в ущерб ему».

Скрепя сердце помещица, посмотрев, как у людей делается, положила мастеровым мизерную плату, на которую нельзя было даже сносно одеться.

Вновь издал Сенат общий указ: «Понеже поныне очень срамно видеть, что большое число мастеровых и работных людей так ободрано и плохо одеты находятся, что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах имеют… Того ради фабрикантам накрепко повелевается той некрасоте народа упредить и вышеупомянутым людям всех суконных фабрик, всем сплошь рваную одежду на известное число годов, для различения от других, по усмотрению своему вскоре сделать».

Сребролюбивая аристократка в конце концов решила, что ей «невыгодно» содержать фабрику. Она нашла «дипломатический» выход из положения. Сдала свои фабрики-мастерские в аренду вместе с крепостными работниками нижегородским купцам Бородину и Веревкину. Оба предпринимателя имели также суконные фабрики в Москве и, платя арендную плату графине, в дальнейшем присоединяли ардатовскую продукцию к московской.

Полотно (коломянку и равендук) выделывал в своей вотчине селе Воротынце граф Н. А. Головин. Фабрика располагалась во многих приусадебных постройках. Среди них были: восемь ткацких светлиц, разматывальная светлица, лощильный сарай, сновальный покой, четыре кладовых амбара и три сушильных светлицы при мытне.