Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Самым зримым признаком стратегической переориентации Бухареста было создание Михаем Антонеску комиссии по подготовке документов для использования на мирной конференции. Вице-председатель Совета министров и министр иностранных дел объявил о создании этой комиссии, ставшей впоследствии известной как Бюро по вопросам мира, на специально подготовленной встрече представителей правительства и экспертов министерства иностранных дел из академических кругов, состоявшейся 16 июня 1942 г. Правительство поручило бюро подготовить различные материалы – статистические, исторические, пропагандистские и т. п., – которые могли бы быть использованы на таком форуме и вокруг него для обоснования территориальных требований румын. Михай Антонеску мыслил в терминах опыта переговоров после Первой мировой войны и желал избежать повторения того, что он считал слабым местом Румынии в Версале. По окончании Второй мировой войны, настаивал он, его страна будет намного лучше подготовлена к ведению переговоров[1154].

На момент проведения этой встречи немецкое наступление на Восточном фронте развивалось стремительно, и настроение румын было оптимистическим, но к сентябрю 1942 г. ситуация изменилась. Всё больше проблем появлялось в торговых отношениях двух стран. Германии не удалось выполнить свои обязательства по поставкам промышленных товаров, и особенно военного снаряжения, которые она взяла на себя в отношении Румынии в обмен на бесперебойные поставки нефти и продовольствия. Румынские офицеры часто чувствовали себя оскорбленными грубым отношением к ним со стороны немецких коллег и считали, что последние использовали их и их солдат в качестве пушечного мяса, посылая их на самые опасные участки фронта без обеспечения необходимыми боеприпасами, транспортом и даже продовольствием. На Сталинградском фронте, куда румынские 3-я и 4-я армии прибыли в начале осени 1942 г., они были развернуты на флангах наступающей 6-й германской армии в таком плачевном состоянии, что их командование пришло к выводу, что против возможного контрнаступления русских им не устоять. Однако все попытки румын убедить немецкое командование укрепить их участки фронта дополнительными силами или передислоцировать румынские войска разбивались о высокомерную самоуверенность немцев, подозревавших своих союзников в нежелании воевать[1155].

Непрерывно накапливающиеся проблемы обсуждались на двух встречах лидеров обеих стран, которые с румынской точки зрения закончились неудовлетворительно. 22 сентября 1942 г. Михай Антонеску встретился с министром иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом. Он безуспешно убеждал последнего заключить формальный договор о союзе Германии и Румынии (с момента вступления в войну против СССР румыны рассматривали свою войну как «параллельную» немецкой). И. Риббентроп отклонил это предложение и взамен попытался убедить своего румынского коллегу, что ситуация под Сталинградом развивается как нельзя лучше и сопротивление русских будет сломлено в течение 48 часов. Как показал на послевоенных допросах (в декабре 1945 г.) Георге Давидеску (Gheorghe Davidescu), который в 1942 г. был генеральным секретарем министерства иностранных дел и в этом качестве присутствовал на переговорах, сразу после окончания беседы с И. Риббентропом он спросил Михая Антонеску, верит ли он оценкам немцев, на что последний ответил, что не верит и что, «вероятно, события примут совершенно иной оборот»[1156].

Согласно свидетельствам Георге Барбула, секретаря и переводчика Иона Антонеску, 10 октября в главной ставке германского командования в Восточной Пруссии состоялась встреча Кондукэтора, здоровье которого к тому времени поправилось, с Гитлером. Беседы протекали еще сложнее, чем при встрече Михая Антонеску с Риббентропом, и все попытки И. Антонеску убедить фюрера в недопустимо тяжелом положении румынских войск под Сталинградом закончились неудачей. Гитлер просто-напросто отказался верить румынскому лидеру. Как писал в своих мемуарах Г. Барбул, И. Антонеску был настолько разочарован и расстроен этой беседой, что на обратном пути в Румынию он сказал своему секретарю: «Германия проиграла войну <…>. Теперь нам нужно сконцентрироваться на том, чтобы не проиграть свою»[1157].