Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

В 1942 г., однако, их позиция изменилась, и они предложили возобновить переговоры. Начиная с июля 1942 г. болгарские дипломаты посещали общины этнических болгар на юге Бессарабии и пытались убедить их подать заявления с просьбой позволить им репатриироваться в Болгарию. Согласно докладам румынской полиции из этого региона, некоторые этнические болгары приступили к распродаже своего имущества, готовясь к «эвакуации», другие же отчаянно пытались избежать возможной депортации, меняя фамилии на более созвучные румынским и выправляя себе у местных властей свидетельства о «правильной» этничности[1177].

Михай Антонеску, курировавший данный вопрос в своем двойном качестве министра иностранных дел и вице-председателя Совета министров, первоначально склонялся к согласию с болгарами. Но, собрав 26 июля 1942 г. представителей различных ведомств для рассмотрения этого вопроса, он, к своему удивлению, обнаружил, что большинство из них выступало против этой идеи. Для этих чиновников тот простой факт, что болгары выступили за возобновление переговоров об обмене, был доказательством того, что такой обмен противоречил интересам Румынии. В мире игры с нулевой суммой, как его представляли себе эти публичные функционеры, никакое изменение status quo не могло оказаться выгодным одновременно и Болгарии, и Румынии.

По мнению критиков идеи такого обмена, он неизбежно принес бы болгарам существенные выгоды. Критики напомнили, что Болгария в качестве союзника Германии оккупировала югославскую Македонию и западную часть греческой Фракии[1178]. Этнические болгары из Румынии, утверждали они, были бы размещены в этих регионах, укрепляя, таким образом, претензии Болгарии на соответствующие территории на послевоенных мирных переговорах. (Этот аргумент Михай Антонеску отверг, утверждая, что Крайовский договор не распространялся на эти территории и что намечавшийся договор о новом обмене содержал бы аналогичные ограничения.) Более того, критики считали, что на территории Болгарии, главным образом по линии западной границы, проживали около 300 тыс. этнических румын (совершенно необоснованное преувеличение), а это была именно та зона, которая могла бы стать предметом претензий со стороны румын. Таким образом, было бы опрометчиво одобрить действия, которые могли ослабить возможные румынские шансы аннексировать соответствующие регионы[1179].

Михай Антонеску на это ответил, что никто даже не думал об этих огромных цифрах потенциальных «эвакуированных», что он исходил из того, что в итоге набралось бы порядка 15–20 тыс. человек с обеих сторон, и что обмен должен был производиться мелкими группами, чтобы в любом случае гарантировать равное количество переселенцев из одной страны в другую. Государственный секретарь министерства финансов Мирча Вулкэнеску возразил, что обмен мелкими группами опасен тем, что предоставляет болгарам возможность выдворить самых активных с политической точки зрения и самых этнически сознательных румын, облегчая, таким образом, ассимиляцию остальной «аморфной массы»[1180]. Михай Антонеску закрыл совещание, заявив, что он не мог отклонить предложение болгарской стороны, поскольку в таком случае болгары могли бы запросить новый арбитраж у немцев и итальянцев[1181].

После долгих проволочек новое соглашение было подписано 1 апреля 1943 г. В соответствии с ним, срок добровольного обмена населением продлевался до 1 ноября того же года. Добровольцы должны были лично подать заявления до 31 мая 1943 г. в подкомиссии, расположенные в Софии и Бухаресте. Жены будущих эмигрантов иного, чем их мужья, этнического происхождения имели право отказаться следовать за своими супругами[1182]. Но было уже слишком поздно. Нарастающая неуверенность в завтрашнем дне, связанная с меняющимся ходом войны, убеждала оставаться дома даже тех, кто в противном случае мог бы предпочесть эмиграцию. Посетивший в мае 1943 г. румынские села в Болгарии в качестве главы румынской делегации в Смешанной комиссии генерал Х. Григореску обнаружил, что, вопреки усилиям властей убедить людей собрать свои вещи и уехать, очень немногие были готовы это сделать[1183]. В то же время ССИ докладывала, что этнические болгары из румынского Баната и с юга Бессарабии, несмотря на сильное давление со стороны болгарских дипломатов, не желали выезжать в Болгарию[1184].