Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Хотя А. Кардаш не упоминал о деталях будущей колонизации румынских территорий, он указал, что меньшинства должны быть выдворены из Бессарабии и Буковины, а на «брошенной» ими недвижимости поселены ветераны войны, безземельные крестьяне со всей страны, а также этнические румыны из-за рубежа[1254].

А. Кардаш не объяснил, при каких обстоятельствах он посетил Ливию, но путешествовавший в составе той же делегации Аурел Талашеску, бывший в то время генеральным инспектором министерства земледелия, а позднее ставший функционером ГСРКИ, оставил подробное описание поездки. Она была организована итальянским правительством в марте 1939 г., и в ней участвовали, как писал А. Талашеску, представители «почти всех стран мира, даже из Норвегии». Брошюра А. Талашеску, опубликованная в Бухаресте на французском языке в 1941 г., была горячим панегириком итальянскому режиму и его «достижениям», включая «освобождение» территории от местных племен с целью расселения итальянских фермеров. Имела она и ясный политический подтекст – призыв к румынскому правительству учиться у итальянцев, как правильно проводить колонизацию[1255]. А. Талашеску, однако, не повезло: в конце 1941 или в начале 1942 г. он был уволен со своей должности в ГСРКИ, а к ноябрю 1942 г. находился под следствием за расхищение денежных средств. Поэтому его имя не упоминалось в брошюре А. Кардаша, и Т. Драгош не включил его в группу, разработавшую план колонизации[1256]. Так или иначе, тексты А. Кардаша и А. Талашеску свидетельствуют, что румынские эксперты были близко знакомы с опытом итальянских фашистов и немецких национал-социалистов по насильственному перемещению и колонизации и были полны решимости учесть его при разработке планов румынского правительства в аналогичной области.

Пакет Т. Драгоша включал законопроект «О колонизации» и объяснительный меморандум, который детализировал законодательные, административные и финансовые меры, необходимые для осуществления колонизации и перемещения населения в поистине гигантских масштабах[1257]. Вместо обсуждения деталей гипотетических послевоенных территориальных соглашений Т. Драгош предпочел сосредоточиться на том, что он считал неотложными и достижимыми в краткосрочной перспективе задачами. По сути, он предлагал: (1) очистить Бессарабию и Буковину от всех этнически «чуждых» жителей и заселить эти территории румынскими колонистами; (2) удалить всех нерумын, проживающих в 60-километровой зоне вдоль румынской границы, и переместить на их место этнических румын (территории, подпадающие под пункты 1 и 2, должны быть объявлены «регионами колонизации»); и (3) «заменить» всех нерумын этническими румынами в торговых местечках в сельской местности. Последнее предложение относилось к румынизации мелких ремесленных, промышленных и торговых предприятий. Эта проблема отличалась от двух предыдущих в том смысле, что не имела отношения к проблеме безопасности. Проект Т. Драгоша подробно не останавливался на колонизации других регионов, но вовсе не потому, что остальная часть страны должна была остаться нерумынизированной навсегда. Напротив, в проекте указывалось, что «в дальнейшем правительство будет иметь право <…> определять новые регионы или отдельные центры колонизации там, где этого потребуют интересы румынизации и экономики»[1258].

Радикальный и утопический характер концепции Т. Драгоша – и И. Антонеску – ясно выявлялся при описании логистики колонизации и организации будущих поселений. Свой подход Т. Драгош называл «научным» и сравнивал с перемещениями населения в межвоенной Румынии, которые он считал незначительными и любительскими. Ссылаясь на то, что он называл «совершенно поучительными примерами» колонизации, осуществленными итальянскими фашистами и германскими национал-социалистами, Т. Драгош утверждал, что румынская колонизация имела «национальные» и экономические цели. Ее конечным итогом должно было стать создание здорового и стабильного сельского населения, сформированного из истинных румын и патриотов, способных «к производительному труду, который позволил бы обеспечить удовлетворительный уровень жизни»[1259]. Колонистам следовало выделить достаточно большие земельные участки, которые, с учетом качества почвы, климата и других местных особенностей, могли бы обеспечить эффективную семейную ферму (в одной из заметок на полях И. Антонеску указал, что в Бессарабии наделы должны были быть в 10 га на севере и 15–16 га на юге). Вдобавок колонистам, которые были готовы заключить с государством контракты на выращивание определенных культур, могли выделяться наделы до ста гектаров. Следует заметить, что выделение столь больших наделов создало бы в стране, где крестьянство испытывало хронический земельный голод, группу привилегированных фермеров. Тем лицам, главным средством существования которых были ремесло или торговля, следовало выделить мелкие наделы в 2–3 гектара[1260].