Очки Гудвина

Может быть, он сошел с ума и этот голос – всего лишь слуховые галлюцинации? Он сказал – двести двадцать лет! Антон почувствовал головокружение. Ущипнул себя за руку – вдруг все это только сон? Закрыл и открыл глаза. Но ничего не исчезло – та же белая, странной формы комната, то же кресло и он в нем, абсолютно голый, что не совсем приятно. А это что за штука? На ладони лежал маленький четырехугольный предмет, на котором светились то ли буквы, то ли цифры на неизвестном ему языке. Может быть, это и есть этот самый временной импульс? Но что означают эти знаки? Они постоянно меняются. Да, пожалуй, это все-таки реальность, новая реальность, в которой ему очень многое предстоит освоить. Он готов. Почти готов… Хотелось пить. Он огляделся. Неплохо бы, для начала, одеться. Хотелось бы также быстрее выбраться из этого «яйца». Голос. Как к нему обратиться, если он звучит в твоей голове? Может быть, мысленно? Или вслух? Но, скорее всего, это просто запись, для таких, как он. Еще в двадцатом веке многие безнадежно больные, надеясь на исцеление в будущем, оплачивали сохранение своих тел в жидком азоте в специальных контейнерах. Со временем таких хранилищ становилось все больше. Как только появилась система временного перехода, часть этих людей, пребывающих в анабиозе, стали отправлять в будущее, поскольку содержание хранилищ обходилось дорого, а многие болезни лечить так и не научились. Возможно, что кто-то из них был отправлен именно в этот временной отрезок. Хотя… Антон вспомнил маленького служащего из Блока Сохранения и Возрождения, который все повторял: «Вы хорошо все взвесили? Наши вкладчики, как правило, сдают некоторый избыток своего времени на хранение, чтобы использовать его позже, но в течение своей жизни, когда возникает желание продлить какой-то приятный момент. Но ваше решение не имеет аналога в нашей практике, поэтому мы не можем гарантировать полную безопасность вашего перехода через временной поток… Подумайте!»

Как будто он не думал! Он думал! И очень много, прежде, чем родилась идея прожить еще одну, новую и совсем другую жизнь в новом времени. Что мог предложить ему век, в котором он родился? Перенаселенность планеты, конфликты, опасные дороги, новые болезни и неумение лечить старые… жизнь становилась все дороже, и требовала все больше усилий. Чтобы сносно существовать, надо было работать не менее десяти часов каждый день. Работа утомляла и не приносила никакого удовлетворения, забирая главное – драгоценное время, которое принадлежало ему. А были еще, так называемые, близкие люди. Им всегда что-то было нужно от него. Он долго и мучительно стирал из своей памяти, пользуясь специальными методиками, всех этих друзей, знакомых, столь легкомысленно приобретенных в годы учебы. Сознательно отдалялся от родных, когда сделал свой окончательный выбор. Отказался от семьи. Почему он должен был тратить на них свое время? Он не хотел делить его ни с кем. Как-то узнал о пансионе отшельников при горном монастыре и отправился туда, чтобы окончательно порвать все связи с миром.

Он стал копить время.

Банк Времени был надежным хранилищем. Он, правда, так и не понял, каким образом они это делали. Чтобы понять, нужно было посещать специальные лекции, которые проводились для клиентов. Но он на них не ходил – за знания надо было расплачиваться не только деньгами, но и временем.

Впрочем, кое–что он оставил в своей бедной на воспоминания памяти. Месяц, который они с Леной провели в Африке. Ночные купания на Золотых пляжах. Перелет на аэростате через Атлантику. Они объездили весь мир за четыре недели. Именно те чудесные дни и заставили его отложить первые часы и минуты (тогда речь еще не шла о днях), чтобы повторить тот удивительный отпуск. Только в те дни он и был по-настоящему счастлив. Потом все изменилось. То она, поглощенная своей работой, надолго оставляла его, то он должен был зарабатывать деньги… Между встречами были долгие, серые промежутки, и если он не работал, то сдавал это время в банк, вначале час-два ежедневно, потом начал выключался из жизни на выходные, а потом – потом это стало смыслом существования и все другое уже не имело значения.

Антон попытался встать. Почему никто не появляется? Ведь явно за ним ведут наблюдение, иначе не включили бы этот голос. Нужно выбраться отсюда, и тогда все станет на свои места. Из этого «яйца» должен быть выход. Ладони коснулись белого упругого материала, из которого было сделано все – стены, «кресло». Никакого намека на двери или окна. Он обследовал поверхность пола – тот же результат. Оставался «потолок». Антон оглянулся – на «кресле» мерцал матовый экран – попробовать ним? Он взял его и слегка сжал в руке, приготовившись метнуть вверх. «Выслушайте инструкции…» голос зазвучал снова. Сколько можно слушать, транжиря время понапрасну! Он собирал по крупицам свое состояние не для того, чтобы сидеть в этом «яйце», слушая въедливый голос ниоткуда.

– Я хочу говорить с живым человеком! – Кому он выкрикнул эти слова?