Ода на смерть оборотня

Уши прижал, хвостом виляю, улыбаюсь клыками наружу:

– Упырь. Хороший. Сеть. Снять. – Упырь поднял с землю брошенную людскую мотыгу. С него станется разбить острым концом череп беззащитного оборотня: известно, что нечисти веры нет. Надеюсь, скулёж убедит упыря в моей немощи.

Упырь тем временем сзади тыкает мотыгой. «Не бойся, – мысленно подбадриваю, – тем местом я не кусаюсь». Но молчу. Только Черногору ведомо, что оборотни вытворяют с Полудницей, а я тут на брюхе перед упырём ёрзаю!

Тяжёлая сеть зашевелилась. Дёрнулась и медленно поползла. Освободились нос, пасть, – понимаю, что не дышал вовсе. Воздух через заколдованные ячеи не проходит.

– Ась? Нога?

– Славно, упырь, славно. Тяни, родной!

Сеть вздрогнула, протащилась и… выскакиваю, как из пращи.

Сзади раздался обиженный вопль. Ничё, упырь, свидимся. Придёт время, притащу каких хочешь ног – выбирай на вкус.

Дорогу в избу демона даже с закрытыми глазами найду.

*****

Второй раз за сегодняшнее утро стою перед покоями Филотануса. В первый визит рвал и скидывал со спины зубастых охранников. Теперь те же злыдни рядком выстроились, нахально пялятся в спину:

– Ух, ты, рыжий, собака! Шевелюра – гребень застрянет!

– Ё-моё, держите меня семеро, какие мускулы! Дай-ко, пощупаю!

– Рослая детина, мяса много.

– Глазищами рыщет, чисто одичалый!

– Владыка останется доволен…

– …вкусный, небось.

Кто-то из злыдней присвистнул. Резко оборачиваюсь. Дорогие зубастики, только для вас мой самый обаятельный оскал. Чего ж отпрянули? А если добавить хмурый взгляд? Толпа дружно ойкнула; парочка особо впечатлительных сползла по стенке на пол. То-то же: оборотень Тень не их тех, кто прощает ухмылки и сальные шуточки.

Дёргаю деревянную дверь с причудливо вырезанными языками пламени и вваливаюсь в душную горницу. Уф, проветрить бы не мешало. Светло от чудного очага без дыма и дров. Рядом кресло, столь велико, что и мне в пору.

Демон утонул щуплым тельцем в мягких подушках. Уже без доспехов, в исподнем: рубаха из переливчатой материи – пышная, с кружевами – ткани с лихвой на две рубашки. Вот на штанишки, наоборот, пожалели лосиной шкуры: тонкие ножки в облипочку.

– Я уговог’ соблюль… Пленница в свободе. – Филотанус полирует ногти кусочком замши. – Твой чег’ёд.

– Сначала удостоверюсь, что полудница в безопасности.

– Слову моему повег’ишь?

– Я похож на дурака?

Тут меня на полном серьёзе внимательно разглядывают, даже от чистки ногтей оторвались. Демон голову на бок нагнул, так и сяк меня рассмотрел, на кусочки разобрал. Прищурился:

– Вг’оде, не дуг’ак. Наполовину… Не вопг’ос, гляди.

Э-э-э, куда глядеть? Забыл, демон, изба твоя под землёй, с червями и костьми зверя Индрика. Приспичит взглянуть на белый свет, ан, окошек-то нет.

– Нет, сходство с дуг’аком есть… Р’азуй глаза, – и пальцем тычет. – Катись, катись, яблочко, по золотому блюду. Покажи полудницу Гг’озу…

– Грёзу. – Демон на шутки горазд?

Тут на низком столике подле меня жёлтое блюдо задребезжало. Яблоко закрутилось, тут же на блюде картинка появилась. Полудница будто взаправдашняя, как живая. Лежит, голуба, в нагруднике-доспехе, на лесной опушке. Место признал – недалеко от терема Мары Моревны.

Вот чудо-чудесное! Такого уровня колдовства даже среди старожил не встречал.

Но и мы не в решете воду носим. Челюсть подобрал, напустил сурового вида.  Колдовству маленько обучен, низкий за то поклон Архипу – пусть ему в ином мире не кашляется. Старый ведьмак немало об мою спину прутьев учения обломал.

Нагибаюсь к блюду – морок враз опознать сумею.

На блюде видать, как полудница села, головой трясёт.  Встала, неровно зашагала в сторону терема. Волосы тоже пробудились, шевелятся. Прочь глупый скулёж – жива, цела, свободна.

Яблоко тем временем остановилось. Погасла картинка. Видать, и у высшего колдовства свой предел, или же решено, что достаточно увидел.

– Помни, демон, уговро нарушишь – побежишь впереди Макара с телятами. Полудницу не тронь.

– Да кому она нужна… – Переключился на перстни. – Итак, обычай, чтоб его! Ответ дай: сам пг’ишёл?

– Сам.

– Повтог’и: «Я, обог’отень Мг’ак, по своей воле…»

– Тень. Оборотень Тень.

– Плевать. Г’абы не имеют имён.

– Давай свиток. Говори, куда лапой ткнуть.

… старательно полирует перстни, глаз не поднимает…

– Что ещё?

– Повтог’и.

– Я, оборотень Тень, согласен… доброхотно…. заместо плененной Грёзы.

– …добг’овольно?

– Угу. Таков уговор. Полудницу отпускаешь – я отрабатываю.

– «По добг’ой воле в кабалу», хи-хи, в обмен на пленную девку…

– Хватит языками воду толочь. Чего делать-то? Работы не боюсь. Как охранник там, или охотник. Могу жизни кого лишить или, наоборот, потерянное отыскать.

Владыка кивает:

– Надевай.

– Э-э-э, что?

Тут замечаю в руках ремешок. Кожа толстая, хорошей выделки; застёжка умелым кузнецом выкована: дырочка и крючочек. От ремешка цепь тонкая тянется, другой конец в кресле затерялся.

– Ошейник. Ты его сам надень.

– Про это уговора не было. – Ошейник в радость только дворовым псам. – Свиток подпишу, а удавку сам носи.

Демон улыбнулся во все сто мелких зубов.