Одержимость Желтого Тигра

– Однажды ты сказал, что мы с тобой похожи. Может, это так. Может, у нас с тобой схожие шрамы на сердце.

Шрамы… у каждого они есть. Все мы, в той или иной степени, одинаковы. Всем есть о чем сожалеть. И что хранить под сотней замков в душе. Николетта пыталась вскрыть один из моих и даже почти подобрала ключ, но я отказывался выпускать скорбь наружу. Как и впускать цепкие коготки Ники в душу. Она и так уже проникла мне под кожу, временами в кровь раздирая все мое существо.

– Прости. – Ники отстранилась и вытерла дорожки слез, а затем усмехнулась. – Не собиралась плакать. Просто твоя…

Я не дал ей закончить, обхватив затылок девчонки и притянув ее для поцелуя. Мне в нос ударил аромат лаванды. Не знаю, каким парфюмом пользовалась Ники, но каждый раз он лишал меня остатков разума и подстегивал и без того явное возбуждение.

Разорвав поцелуй, я опрокинул Николетту на спину и навис над ней. Ее взгляд призывал к продолжению. Последние дни она с охотой отзывалась на каждую мою ласку, каждое прикосновение губ. Подобно мне, не пускала в душу, но давала полную власть над телом.

– Плачь, – произнес я, проводя пальцем по ее виску, скуле и опускаясь к губам. На миг они приоткрылись, чтобы хрипло вымолвить:

– Что?

– Если тебе так хочется, плачь, – повторил, наслаждаясь толикой замешательства в ее взгляде. – Смейся. Злись. Кричи. Все, что угодно. Проживай эту жизнь. Потому что мне чертовски нравится твоя искренность. Просто лови каждый момент, Ники. Лови его вместе со мной.

Мои губы вновь нашли ее. Пальцы потянулись к тонким лямкам топа, спуская их и обнажая грудь.

– И пусть в моменте всегда будем мы, – хрипло произнес я, опускаясь губами к изгибу ее шеи. – Только мы.

Еще ниже, по нежной плоти к затвердевшему соску, чтобы и ему подарить желаемую ласку.

Ниже…

– Только ты, – мягкий шепот скользнул по коже ее живота, когда мои пальцы зацепились за край шорт.

Создав вокруг нас ореол из сброшенной одежды, я вновь навис над девчонкой и, едва касаясь ее рта, на выдохе произнес:

– Моя Николетта. – Она сократила остатки расстояния между нашими губами и призывно выгнулась в спине.

Опустившись с поцелуем к сводящим меня с ума ключицам, я привычно провел по ним языком и, вонзившись зубами в нежную кожу, резким движением вошел в Ники, сорвав с ее губ стон удовольствия.

– Моя, – едва слышно произнес я, словно желая оставить свою метку.

Каждый толчок помогал забыться. Отринуть мысли о прошлом. О семье.

– Моя…

Каждый толчок, как новый виток безумия, все крепче привязывал меня к наследнице Драконов.

– Моя…

Каждый толчок приближал Николетту к моменту блаженства. Моменту нашего полного единения. Моменту, когда с ее губ слетело мое имя.

Имя, которое я выбрал себе сам, наивно решив, что таким образом сумею переписать судьбу сломленного мальчишки.

* * *

– За нас! – горлышки бутылок звякнули друг о друга в честь прохождения The Crime в полуфинал.

– Поверить не могу, что мы всё еще не вылетели, – признался Эштон.

– А я не сомневался в успехе, – хмыкнул Альберт, приложившись к пиву.

Я тоже верил в нашу команду. Если бы хотели удариться в коммерцию, уже давно могли бы сиять на мировой сцене. Но шоу-бизнес напрочь прогнил, без раздумий отправляя в печь мнимого успеха любого, кто позарится на призрачный блеск славы, чьи всполохи только рады поглотить новую жертву. И этой самой жертвой я становиться не собирался.

Сейчас меня не покидало отчетливое ощущение, что мы не на своем месте. Если бы не Николетта, я бы даже близко не подошел ко всей этой конкурсной чуши.

Когда ребята выпили еще по паре бутылок пива, я решил, что пора обсудить с ними один вопрос, не дававший мне покоя уже несколько дней.

– Вы уже думали, чем хотите заняться после конкурса? – осторожно спросил я, тщательно наблюдая за реакцией Эмили. Знал, именно она взорвется стремительнее остальных.

Альберт недоуменно уставился на меня.

– Разве мы не вернемся в Лондон? Тебе вроде там нравилось.

Я обвел взглядом участников своей группы. И произнес слова, которые они от меня еще ни разу не слышали:

– Мне пришла мысль, что нам стоит сделать перерыв.

Тишина ощущалась острее заточенного ножа. Эмили, как и ожидалось, первой провернула лезвие.

– Что, прости? – Она прищурилась. – Мне послышалось? Тот, кто твердил, что группа его отдушина и он жизни без нее не представляет, хочет поставить все на паузу?

– Майк, что происходит? – голос Альберта сквозил тревогой.

Черт.

Я провел рукой по волосам и наклонился, опершись локтями на бедра.

– Дело в том, что… – Мой взгляд устремился к Эмили. – Пообещай, что не начнешь орать.

Она упрямо сложила руки на груди и вскинула бровь.

– Ладно. – Мне показалось, что легкие сжало тисками, когда я выдавил: – После конкурса я хочу какое-то время пожить в Штатах.

Три…

Два…

Один…

Я закрыл глаза, ожидая взрыва эмоций, но его не последовало. Распахнув веки, увидел только потрясенные лица Альберта и Эштона. А когда взглянул на Эмили… Проклятье, она смотрела на меня с таким испугом в глазах, словно перед ней предстал ее худший ночной кошмар.

– Ты… – тихо произнесла она, словно признавая поражение. – Ты влюблен в нее.