Одержимый

Мечник проигнорировал голос и заговорил с мужчиной на коврах.

- Я заплатил ведьме за молчание.

- А ещё ты заплатил ей за визит ко мне – а я не люблю незваных гостей. Кроме того, что сказано на воде, остаётся на воде. Ты бы знал об этом, не будь ты здесь чужаком.

- Сколько за клинок?

- Всё. Весь остаток того, что она дала тебе за адский меч.

- Мне не нужно зачарованное оружие.

- Не переживай. Ты платишь за мастерство, а не за магию.

Мечник повернулся, будто готовый уйти, но замешкался. Вместо этого он оглянулся на мужчину.

- Покажи мне.

Одноглазый мужчина открыл сундук. Внутри было три углубления в форме мечей с подложкой из бархата. Оружие было только в одном, клинок столь тонкий, что ещё на палец уже – и был бы рапирой. Его трёхполосая витая гарда была простой, но элегантной, похожей на тетирскую работу начала века. Хват был перевёрнут, сделан под левую руку.

Мечник поднял оружие, проверил баланс, осмотрел его маслянистый блеск. Он начертил в воздухе фехтовальную руну. В его руке оружие было веточкой ивы, пёрышком, невесомым продолжением его воли.

- Это древний клинок с большой историей, - сказал одноглазый. – Его первым владельцем был посол в Калимшан в годы, предшествующие…

- Никаких чар? – оборвал его мечник. – Даже вечной яркости?

- Никаких, - заверил продавец.

- Я его возьму.

- Я вижу, что ты мужчина, который знает мечи и умеет с ними обращаться.

Купец положил ладонь на футляр для свитков у себя на поясе.

- Не каждый может использовать клинок, чтобы выполнить желаемую работу. Некоторые приходят ко мне в поисках человека с такими навыками.

Что-то заскрежетало у мечника в глотке.

- Заткни пасть.

- Ты что? – вмешался невидимый голос, этот призрак, занявший место в черепе мечника. – Это же работёнка как раз для тебя. Конечно, было бы неплохо, если бы они могли найти кого-то, чтобы жертв сначала ловили и мучили голодом…

- Молчать!

- Я просто подумал, что ты не откажешься от заработка, - сказал одноглазый, не ведая о призраке. – Учитывая, что последние свои монеты ты только что потратил.

Он кивнул на толстый кошелёк на поясе мечника и протянул простые кожаные ножны для меча.

Мечник разрезал шнурки на поясе и позволил тяжёлому кошелю упасть на пол.

- Если передумаешь, приходи, - сказал торговец. Он потянулся за деньгами, не беспокоясь о грубости плательца.

Хлестнув плащом, Раду покинул шатёр. Несколько мгновений спустя он взбирался на борт купеческого кога, направляясь в доки.

- Ой какие мы нежные, - упрекнул его призрак. – Стоило догадаться, что среди созвездия набранных тобою грехов лицемерие – отнюдь не первый. Тебе что-то не нравится в слове «головорез»? Может быть, лучше подойдёт «мясник»? Или – останови меня, если я стану чересчур прозаичен – как насчёт «убийцы»?

- Ты ничего не знаешь, - сказал мечник. Он остановился на краю судно и добавил: - Чейни Фоксмантл.

- Хорошая догадка! – воскликнул голос. – А я как раз думал, похож ли мой голос на тот, каким я обладал при жизни. Скажи-ка, у меня по-прежнему тот бархатистый голосок, что так любили дамы?

Мечник ничего не ответил.

- Ну давай, побалуй своего призрака. Это меньшее, что ты можешь для меня сделать. В конце концов, это ты лишил меня зрелого возраста и старческого слабоумия, не говоря уже о расцвете сил. И поэтому у меня есть чувство, что мы будем вместе очень, очень долго. Ну, если подумать, может и не настолько.  Печальной известный Раду Мальвин не так грозен с левой рукой, как был с правой. Да?

- Сойдёт.

- Для чего?

Мальвин не ответил.

- Для чего? – настаивал Чейни.

- Для терпения.

12 уктара 1351, год Короны

Молодой Раду отодрал последние доски и позволил им упасть. Они со стуком рухнули на камни и заставили уличного пса залаять.

Шум скрыл его вход, когда он обернул свой шёлковый жакет вокруг кулака и ударил в окно. Освинцованное стекло еле треснуло. Раду упёрся ногами и плечами в оконную раму и ударил снова. На этот раз он пробил стекло, выбив парочку треугольных осколков. Они с глухим стуком упали на ковёр внутри и зазвенели друг о друга.

Он сунул руку внутрь, открыл защёлку и распахнул окно. В открытом окне тихонько засвистел ветер. Раду закрыл его, и звук превратился в пронзительный свист, когда воздух стал продираться сквозь разбитое стекло. Раду взял свой меч и принесённый факел и забрался в помещение, которое до прошлого месяца было его спальней.

После поражения Велоньи Мальвин на море хулорн объявил, что её семейные владения послужат для компенсации тем, кто понёс потери в результате пиратства Мальвинов. Так что дом Мальвин был практически пуст – вся лучшая мебель была распродана на аукционе, а прибыль распределили среди благородных домов Селгонта. Как всегда, первый кусок достался старому чонселю, и богатства его семьи прямо сейчас оплачивали богатейшим селгонтским семьям их летние праздники и балы. Его собственная кровать могла стать платой за десерт на столе у Соргилов, Талендаров или даже Ускевренов.