Одержимый

Раду какое-то время размышлял про сембийское правосудие, стоя в своей старой комнате, где когда-то был гардероб размером с его новые покои на съёмной квартире, которую арендовал его старший брат Ласкар. Минуту Раду любовался пылью в лучах света, который он впустил в тёмную комнату. Затем он зажёг факел и направился вглубь дома, через верхние залы, и затем вниз, в Речной Зал.

Огромная бальная зала Мальвинов когда-то была излюбленным местом для общественных собраний, одним из многочисленных сателлитов роскошного дворца хулорна в период праздников. Получившая своё имя за свой длинны и петляющий ручей, Речной Зал содержал также три фонтана поменьше. Постоянная магия подсвечивала воду снизу, бросая неверные тени на зелённые колонны, по которым медленно струились вниз капли воды – по вырезанной чешуей и росткам в бассейн через бороздки в их основаниях. Когда-то смех фонтанов служил барьером для подслушивания в приватных разговорах. Теперь, в горячих и гневных ушах Раду, бульканье воды звучало насмешкой.

Он прошёл вдоль потока и обогнул его западный бассейн, где вода медленно стекала в проложенные под домом трубы, откуда попадала в канализацию Селгонта и наконец обратно в залив, откуда её призвали и очистили чары домашнего водопровода.

Пройдя вдоль северной стены, Раду обнаружил, что дверь галереи осталась заперта. Он открыл её ключом, который украл у старшего брата. Ласкар так глубоко зарылся носом в останки семейного гроссбуха, что вряд ли мог заметить его отсутствие.

Внутри находилась небольшая галерея произведений искусства. Колонны и статуи заполняли пол, вдоль одной из стен шёл ряд стеклянных кабинетов, заставленных резными фигурками, камеями, статуэтками, племенными масками, фетишами и дюжинами предметов искусства со всех портов Абейр-Торила. Чудо, что коллекторы не взломали запертую дверь… хотя они могли опасаться волшебных печатей последней госпожи дома Мальвин. Даже через несколько недель после гибели её колдовство вселяло в городских жителей страх.

Раду проигнорировал всё это и подошёл к большому портрету мужчины в полный рост, который напоминал его молодого предка, не считая длинных усов и водянистых синих глаз. На плашке в основании рамы было написано: Вилсек Мальвин. Раду обнаружил защёлку сбоку рамы и поднял её. С тихоньким хлопком воздуха открылась тайная дверь, открывая широкую лестницу, спиралью опускающуюся в прохладные каменные палаты под домом Мальвин.

Он спускался между рядов трофейных голов на щитах: грифон и мантикора, ужасный волк и креншар, виверна и тролль – даже несколько чудовищ, названия которым народ Селгонта не знал. Звериные лица мерцали фальшивой жизнью, их стеклянные глаза отражали красный свет факела в его руке.

Наконец Раду достиг дна, где в гранитном основании дома Мальвин была вырезана небольшая арена.

Он зажёг каждую из четырёх больших каменных жаровен, пройдясь вдоль перил с шипами, отделявшими арену и четыре верхних яруса с местами для зрителей. Широкое помещение заполнилось янтарным светом, который открыл взору песчаную арену, окружённую тремя прямоугольными железными дверями, установленными на вертикальных направляющих. В центре арены располагалась чёрная яма с неровными острыми лезвиями, торчащими с её краёв вовнутрь.

Другим украденным ключом Раду открыл проход в помещения внизу, обезвредил ловушку с падающей решёткой и вошёл в помещение с клетками. Здесь воняло мускусом, навозом и гнилым мясом. Воняло старым, промокшим от мочи сеном. Воняло старой, заброшенной смертью. Только одна из шести клеток была занята, и та – трупом. Раду открыл дверцу клетки и шагнул внутрь, не обращая внимания на грязь.

При жизни животное было величественным, лоснящаяся чёрная шкура была почти синей. Теперь голова зверя опустилась от голода, а шерсть стала блеклой, как зола. Смертоносные когда-то щупальца неподвижно лежали рядом с кошачьим телом, как пара хлыстов, оставленных на трупе нелюбимой собаки.

Пока Раду смотрел на мёртвое создание, дверцы трёх внутренних клеток пробудились к жизни, поднявшись с глубоким, лязгающим шумом. Через несколько секунд внутренние стены клетки последовали за ними.

Кто-то потушил жаровни. Раду вышел на песок арены, высоко подняв факел, чтобы осветить нарушителя, затаившегося в тенях высоко над песчаным полом. Нарушитель, кем бы он ни был, знал, где найти пульт управления.

- Ласкар? – спросил Раду.

- Нет, брат мой, - раздался шёпот, такой отчётливый, что почти наверняка был спроецирован магией. Только два члена семьи Мальвин были чародеями. И оба находились на «Красном горизонте», когда корабль затонул.

- Станнис! – Раду развернулся, чтобы подняться по лестнице и поприветствовать его чудесным образом возвратившегося родича.

- Нет! Оставайся на месте, - сказал голос брата. – Я не хочу, чтобы ты меня видел – пока что.

Раду наморщил нос от удушливой вони, доносившейся с галереи.

- Ты ранен?

Поначалу Станнис как будто не обратил на вопрос внимания, но затем надрывный, хриплый смешок забулькал в тенях.

- Хотел бы я увидеть, как ты сражаешься со зверем-обманщиком, братец.