Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Я хотел, чтобы наш первый магазин был уникальным и интерактивным, а не просто очередным обувным магазином, которые стоят на каждом углу. Для начала мы выбрали неожиданную локацию, а именно – место в Сохо. В этом районе, на юге от Гринвич-Виллидж, где я жил, десятилетиями располагались мастерские художников и склады. Здесь почти полностью отсутствовала жилая недвижимость и строилось очень мало торговых точек. Но со временем это место облюбовали туристы, которые приезжали, чтобы познакомиться с деятелями искусства и посмотреть художественные галереи. Вместе с этим для их обслуживания начали появляться первые рестораны и бутики. Довольно рискованное место для малоизвестного бренда, но я знал, что благодаря этому мы получим определенную репутацию на улицах той части города, где тусовались хипстеры.

Я хотел создать магазин с потрясающей атмосферой, где покупатели получают полный спектр ощущения от покупки. В современных торговых точках клиент в любое время может самостоятельно взять товар с полки и рассмотреть его поближе, но в то время это было что-то новое. Мы подобрали крутую музыку и разбили большой умиротворяющий сад прямо у входа. Магазин словно стал моим первенцем. Перед тем как мы распахнули двери нового магазина, я одержимо корпел над мельчайшими деталями – от витрин до персонала, который мы наняли для работы в торговом зале.

В день открытия, в мае 1993 года, я чертовски боялся, что мы не продадим ни одной пары туфель. Поначалу дела шли не лучшим образом. С тех пор Сохо стал крупнейшим центром для шопинга в Нью-Йорке, но тогда в этот район захаживало не так много людей. Наконец к нам зашла женщина и купила коричневые сапоги из замши с большой пряжкой на щиколотке. Последний раз я испытывал такое волнение и в то же время облегчение, когда потерял девственность. Мы по-прежнему шили обувь на фабрике в Квинсе, но перенесли офис, если его можно так назвать, в небольшой уголок нашего магазина в Сохо. Там стоял лишь письменный стол, за которым сидели я и Венди.

Мы и наши продавцы так много времени проводили вместе, что стали настоящей семьей. Несмотря на упорную работу, мы успевали и пошутить, и посмеяться. Мне нравилось там находиться и даже работать в торговом зале. Когда я видел покупательницу, то стоило мне один раз посмотреть на ее внешний вид, как уже мог догадаться о том, какую обувь она хотела бы купить. В течение всего дня мы с Дэвидом объезжали потенциальных клиентов и продавали нашу обувь, а после я просил его отвезти меня в наш магазин. Я проводил там еще несколько часов либо в качестве консультанта в торговом зале, либо помогая Венди разбираться со счетами и поставками обуви.

Благодаря встречам с нашими покупательницами в стенах магазина я получил более четкое представление о том, какие именно девушки выбирают нашу обувь. Я хотел знать о них все: какие фильмы они любят, какую музыку слушают, где покупают одежду и, самое главное, какие туфли они хотели бы носить. Мода постоянно меняется, и я был обязан идти в ногу со временем.

В 1990-е годы музыка и мода объединились в новом течении – стал популярен гранж. Современные девушки-подростки были крутыми бунтарками, которые ходили в трикотажных кофтах и брюках-клеш, как это было в 1970-х. Я хорошо знал эту эпоху, поэтому создавал туфли, соответствующие тенденциям того времени, но внешне более агрессивные, почти мужские, как у настоящих рок-звезд.

Первая модель таких туфель, которая произвела фурор, называлась Mary Lou, новая, переработанная версия Mary Jane, с большим закругленным носком, платформой в духе бэби-долл. Платья в этом стиле заняли свое место в стиле гранж. Вся красота туфель Mary Lou заключалась в том, что они отлично смотрелись с белыми кружевными платьями с оборками, которые девочки-подростки надевали в клубы, а также с рваными джинсами и сетчатыми колготками, что олицетворяло гранж.

Именно эти туфли я взял с собой в Stratton Oakmont, когда осенью 1993 года наша компания впервые вышла на рынок, уже спустя полгода после открытия первого магазина в Сохо. Дэнни попросил меня приехать утром, чтобы выступить перед брокерами из Stratton. Сам Джордан прославился тем, что вставал с микрофоном в руке перед этой бешеной сворой и подначивал их продать все паршивые акции той дерьмовой компании, которую они выводили на рынок в тот день. Я никогда не встречал такого харизматичного спикера. Он точно знал, что и как говорить, чтобы зарядить боевым духом парней и нескольких женщин из своей команды.

Мягко говоря, я не был столь блистательным и убедительным оратором, как он. Разумеется, я умел включать все свое очарование и харизму в работе с заказчиком или покупателем, да и с самим Джорданом. Но я не выступал перед большой публикой, не говоря уже о такой аудитории. Однако Дэнни сказал мне приехать. Он утверждал, что парней взбодрит мое появление и поможет продать им акции, а это означало дополнительную прибыль для компании.