Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Дэвид прошел путь от консьержа в доме, где я снимал квартиру, до моего личного водителя, а затем стал отвечать за транспортировку товаров и управление нашими складами. Тем временем Арвинд сделал из компании, которая расплачивалась с сотрудниками свертками купюр, крупную корпорацию, хотя мне кажется, по сути, мы так и остались напористым и неотесанным стартапом. Он работает финансовым директором в Steve Madden с 1992 года, когда эта должность мало что значила, и по сей день, когда такая работа очень высоко ценится. Что касается Венди… поговорим о ней чуть позже.

Линда, напротив, не задержалась в компании надолго, но благодаря ей мы разработали некоторые из самых культовых моделей того времени. После ухода от Ника и Сэла мы разработали дизайн, сшили и продавали под именем Steve Madden наши первые туфли, которые назывались Marilyn. Сначала я хотел сделать клоги. Когда-то я продавал их в Toulouse и Jildor, а затем придумывал разные вариации сабо во времена работы в L. J. Simone. Я носил клоги еще в колледже и всегда был к ним неравнодушен. По-прежнему люблю разрабатывать дизайн для сабо. Женщины носят их с платьями, юбками или брюками. Вы можете сделать их на высоком каблуке, на плоской подошве или платформе и при этом использовать всевозможные цвета и материалы. Но на этот раз я хотел создать нечто иное.

Сидя за небольшим столом, Линда делала наброски, а я дорабатывал дизайн, чтобы сделать его современным и женственным. Со временем мы создавали все меньше моделей с узким каблуком, постепенно переходя от классических моделей на блочном каблуке к более удлиненным конусообразным каблукам. Носок становился острее, придавая обуви обтекаемый, минималистичный вид. В итоге сабо стали больше похожи на босоножки. Зачастую люди не замечают разницы и употребляют эти слова как синонимы, но босоножки, как правило, имеют более высокий каблук, а клоги – платформу, которая более типична для сабо.

Спустя какое-то время я повернулся к Линде: «Готово. Взгляни-ка на это, – сказал я, вырывая прямо из ее рук бумагу с набросками. – Спереди, кажется, что это сапоги, но пятка останется открытой, – объяснял я, указывая пальцем на эскиз. – Это потрясающие туфли, – восторженно заявил. – Они станут настоящим хитом».

Что тут сказать? Я оказался прав. Назвал эту модель Marilyn в честь Мэрилин Монро, хотя это не совсем тот стиль, который она предпочитала. Просто подумал, что эти туфли выглядят очень привлекательно и должны быть заслуженно названы в честь настоящей женщины-мечты. Мы сделали первую пару Marylin в стенах этой небольшой фабрики в Квинсе. Сначала мы с Дэвидом поехали в швейный центр, чтобы купить кожу и другие материалы. Затем вернулись на производство и передали все, включая эскиз Линды, человеку, который занимался пошивом образцов. Они всегда делали прототипы шестого размера, которые я затем убирал в сумку и приносил в магазины. Когда мы получали заказ, то возвращались в наш крошечный офис и от руки выписывали счет.

Несколько месяцев образец Marylin занимал почетное место на приборной панели Nissan Sentra, пока мы с Дэвидом пытались продать эти туфли, объезжая город вдоль и поперек. Будучи в хорошем настроении, я закидывал ноги на консоль автомобиля и перекладывал прототип туфель на колени, ощущая запах кожи всю дорогу, пока слушал и подпевал песням в духе кантри, играющим по радио. Я был в таком восторге от Marilyn, что, приезжая в любой магазин, заражал им всех покупателей. С первого дня, как только эта модель появлялась на витрине, она стала пользоваться большим спросом.

Вначале мне повезло из-за небольшого количества конкурентов моего возраста, которые занимаются обувным бизнесом. Казалось, что все смекалистые молодые люди остались на Уолл-стрит, поэтому среди моих конкурентов в основном были компании, которые десятилетиями работали в этой сфере и не изменяли своим традициям: устаревающая мода для стареющих клиентов. Это позволило мне ворваться в эту сферу и внедрить революционные решения, хотя тогда такого термина не существовало. Я не был юнцом. Мне уже перевалило за тридцать, но по меркам обувного бизнеса я считался младенцем.

Индустрия моды ориентировалась исключительно на людей зрелого возраста, представителей элиты. Существовало два вида брендов: эксклюзивные и дорогие либо дешевые и дисконтные. Казалось, между ними лежит огромная пропасть, без промежуточных вариантов. Я заполнил эту пустоту благодаря тому, что начал создавать обувь для девушек поколения X, которые не могли себе позволить дорогие туфли или им просто не нравилась обувь из модных журналов.

Вскоре те самые девушки поколения X, которых я прежде останавливал на улице, чтобы спросить об их туфлях, стали покупать Marilyn. В тот момент я понял, что в нашей обуви есть что-то особенное и у нас есть все шансы построить бизнес, но понятия не имел, насколько далеко мы можем зайти.