Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Джон также понимал, насколько важно уметь развлекать клиентов. Он был не только по-настоящему добрым парнем, но и шоуменом. Он приглашал клиентов на роскошные обеды, покупал самое дорогое шампанское, устраивал перелет на частном самолете и на время полета заказывал для них дандженесских крабов. Меня же каждый раз мучили мысли о том, во сколько обойдется очередной ланч.

Когда я увидел расходы Джона, чуть не сошел с ума. «Какого черта ты делаешь?» – спросил я.

«А ты как думаешь? – тут же ответил он, удивленный моей недальновидностью. – Я принесу тебе на блюдечке целую страну!»

«Мы не ведем так бизнес», – отметил я.

«Только посмотри, какого успеха ты добился, – сказал он. – Почему ты не радуешься этому?» Но я радовался. Я просто застрял в своем мирке, как всегда боясь, что в любую минуту грянет гром.

Конечно, Джон оказался прав. К 2010 году, всего через пять лет после запуска бизнеса на международном рынке, мы продавали обувь в 46 странах и открыли 81 собственный магазин за рубежом. Стратегия Джона состояла в том, чтобы найти надежных местных ритейлеров, которые знали обувной бизнес и могли помочь нам открыть розничные магазины в этом районе. Как и в США, мы занимались оптовым и розничным бизнесом в каждой новой стране, в которой появлялся наш бренд.

Мне было особенно приятно наблюдать за тем, как продажа нашей обуви успешно охватывала весь земной шар. До запуска нашей продукции на международный рынок я беспокоился о том, что мы не сможем, как в США, прогнозировать тенденции в странах с другой культурой. В конце концов, я не мог просто приехать в обувной магазин, который находится в другой стране, чтобы наблюдать, какие туфли покупают женщины, и видеть, в каком модном направлении нам двигаться. Однако в любое время и в любой стране особой популярностью пользовались 10 наших лучших моделей. Крутые туфли в Нью-Йорке по-прежнему оставались крутыми туфлями в Лондоне, Токио или Дубае. Я был в восторге.

Я очень радовался успеху Джона, и не только из эгоистичных соображений, но и потому, что мой старший брат, которого я всегда боготворил, наконец-то реализовал свой потенциал. Долгое время я надеялся, что когда-нибудь то же самое произойдет и с Люком, он покончит с алкогольной зависимостью и заживет прекрасной жизнью. Но сложилось иначе. Больно об этом думать, но алкоголизм – заболевание, и это действительно так.

В 2008 году у Люка случился обширный инсульт, из-за которого он начал передвигаться в инвалидной коляске и нуждался в круглосуточном уходе. Я прилетел во Флориду, чтобы увидеться с ним и помочь организовать уход. Когда я разговаривал с Люком, казалось, он узнает меня, но очертания предметов расплывались. Это было очень трудно. Пока находился во Флориде, я также навестил маму. Несколько лет назад врачи поставили ей диагноз, болезнь Альцгеймера, и хотя она все еще достаточно хорошо понимала происходящее вокруг, были моменты, когда разум ее подводил. Я не был уверен, что она понимает, в каком состоянии находится Люк.

Когда я зашел в ее дом, она сидела на цветочном диване в гостиной и выглядела нездоровой. Домработница мыла посуду в раковине. Я подошел к маме, пытаясь вести себя, как обычно. «Как дела, мам?» – громко спросил я, проходя к ней через комнату. Она протянула ко мне свои хрупкие руки, и я наклонился, чтобы нежно ее обнять, прежде чем сесть на диван рядом с ней.

Мама держала мои руки и смотрела в глаза. Последние несколько лет я с трудом понимал, что именно ей говорить. Сложно понять, насколько она осознавала мои слова, но я делал все возможное, чтобы развлечь ее рассказами и фотографиями Венди и двойняшек. Ей нравилось это. Но теперь, видимо, ей было что сказать. «В чем дело, мам?» – спросил я, глядя на нее сверху вниз.

Она еще крепче сжала мои руки. «Я так сильно ошибалась, – говорила она, глядя мне в глаза. – Так ошибалась».

Я молча достал свой телефон, чтобы показать ей новые фотографии детей, но знал, что она пытается мне сказать. Всю жизнь мама считала меня ужасным ребенком. И знаете что? Она была права. Я был ужасным ребенком. Но, несмотря на то что я совершал ошибки и даже попал в тюрьму, она поняла, что оказался хорошим парнем. Я стал тем самым человеком, который заботился о ней и о своих братьях, а также делал все возможное, чтобы помочь другим людям.

С одной стороны, для меня это был очень важный момент. Я искупил вину за грехи своего прошлого в глазах собственной матери. Какой сын не хочет этого? С другой стороны, было уже слишком поздно. К тому времени я понял, что из себя представляю: оступившийся человек, который совершал необъяснимые поступки. Я полностью принял это, несмотря на слова окружающих. Но все равно было приятно такое услышать.

Во время своего пребывания во Флориде я также навестил жену Джона, Шерри, и их дочь Киру, которая была уже подростком. Я отлично ладил с Шоном и Блейком, сыновьями Джона от первого брака, и хотел установить такую же связь с Кирой.