Одержизнь

– Ей одиннадцать лет. Она уезжает туда, где всё чужое. В жизнь, которая ей непривычна. Альма, ты жестока.

«Замолчи. Ты просто тянешь время. За тобой следят спецслужбы, помнишь? И больше пяти минут у тебя не будет. Иди».

– Ответь мне на один вопрос, Альма. Всё то, что мы делаем, вся вот эта воля Триединой… она для чего? Зачем мы втянули в это ребёнка?

«Воля богов не обсуждается. Не будь Ронни – они пришли бы в мир через другое дитя».

– Почему ты не сказала им «нет»? Это мир людей, Альма! Как ты…

«Заткнись. Выполняй».

Мара Тейлор встаёт лицом к потоку машин. Транспорт объезжает её так же легко, как огибает речная вода опоры моста. С тех пор как городской транспорт был подключён к нейросети, количество несчастных случаев на дорогах сократилось на порядок. Машины поумнели, вспомогательный режим автопилота включался быстрее, чем реагировали водители.

Доктор Тейлор смотрит на обхватывающие левое запястье часы. Старинная работа, идеальный механизм. Подарок принца Томаса.

«Ты что – сожалеешь? – холодно спрашивает голос сестры. – Не смей. Не сомневайся».

– Прошлому – прошлое, – отвечает Мара и прячет часы под рукавом плаща.

Она достаёт из кармана горсть шпилек, собирает длинные тёмные волосы в высокую причёску, открывающую разъёмы по обе стороны пятого шейного позвонка. Достаёт из кармана очки с широкими затемнёнными стёклами и проводками, выходящими из дужек, надевает их. Подключает провода к разъёмам на шее.

Мир отдаляется, стихают звуки. Вокруг Мары Тейлор абсолютная тьма.

– Сканировать сетчатку, – распоряжается она.

Узкая полоса света проходит сверху вниз через всё поле зрения. И голос, неотличимый от голоса самой Мары, произносит:

– Добро пожаловать в сеть, доктор Тейлор.

– Доступ к управлению.

Тьма обретает оттенки, антрацитово поблёскивает, становясь похожей на вышивку тончайшей сияющей проволокой. Проволока тянется к пальцам Мары, вплетается в кончики – словно она погружает руки в тягучую жидкость.

– Уничтожить данные о последнем резервном копировании, – распоряжается Мара.

– Выполнено.

– Удалить из базы данных системы все учётные записи администраторов. Доступ открыт только для Марии-Эвелин Тейлор.

– Данное действие повлечёт за собой…

– Заткнись. Доступ только для Марии-Эвелин Тейлор.

– Выполнено.

– Графический интерфейс, режим редактирования.

– Задайте географические координаты редактируемого сектора.

Мара слегка шевелит пальцами, набирая во всплывшем окне координаты Лондона, Манчестера, Бирмингема, Лидса, Шеффилда, Бристоля и Фолкстона.

– Попытка входа в систему с удалённого аккаунта, – предупреждает голос нейросети.

– Игнорировать, – цедит сквозь зубы Мара.

Она разворачивает коды программы управления нейросетью, параллельно открывает архив, спрятанный под одной из букв в напоминаниях о днях рождения в личном кабинете. Копирует из развёрнутого архива участок кода в девять строк и встраивает его в основную программу. Открывает ещё один спрятанный архив, вырезает и встраивает ещё пять строк кода. Программа-исключение, делающая крохотный участок нейросети, управляющий поездами линии «Лондон-Фолкстоун», автономным, работающим по старому протоколу.

– Применить исправления, – безжизненным тоном командует доктор Тейлор.

– Не задан временной диапазон действия.

– Десять сорок три до полудня – десять пятьдесят до полудня.

– Исправления применены.

– Сохранить. Логаут. Выход из системы.

Мара отсоединяет очки, убирает их в карман плаща. Мир – привычный и шумный – возвращается, окутывает своими красками, запахами, вечным движением. Мерцает на гигантских экранах реклама, проносится по тротуару стайка подростков на роликах, даблдэка останавливается у края тротуара, чтобы выпустить одних пассажиров и принять других. Воздух пахнет разогретым пыльным асфальтом и выпечкой из кондитерской через дорогу.

А потом дополненный код виртуальной реальности нейросети начинает действовать, транслируя единственный импульс – дикую, безотчётную панику. Небеса виртуального Лондона-Бис трещат и набухают готовыми пролиться чёрными раскалёнными каплями. «Бегите!!!» – приказом вспыхивает в сознании людей, составляющих нейросеть.

Лондон на секунды замирает. Встаёт весь общественный транспорт, застывают в небесах ховербайки. Останавливаются на стройплощадках экскаваторы и подъёмные краны. Прекращает своё вращение «лондонский глаз» и детские карусели в парках. А потом начинается кошмар. Кэбы, автобусы, грузовики разом приходят в движение и несутся, игнорируя попытки водителей выровнять маршрут и взять управление на себя. Ховербайки выходят из-под контроля седоков и хаотично мечутся в небе. Крики, мольбы о помощи, лязг металла об металл, хрустальный звон разлетающихся вдребезги стёкол…