Одержизнь

Навстречу проезжает первый гиробус, и Жилю приходится отойти с дороги, чтобы его не обрызгали из лужи. Ноги тут же по щиколотку уходят в тёплую грязь. Парнишка усмехается: лишь пару лет назад он ждал лета только ради того, чтобы попрыгать по лужам и помесить босыми ногами раскисшую после дождя пыль. Отец Ксавье никогда не ругал его за это, но штаны заставлял стирать самостоятельно. А Акеми, увидев его дикарские пляски в грязи, смеялась.

– Знаешь, кот, – обращается Жиль к Сури, – к некоторым вещам мы относимся неправильно. Мы их не замечаем и не ценим ровно до тех пор, пока не потеряем. И вроде бы без них мир продолжает существовать, но где-то появляется маленькое пустое место. И сквозь это пустое место тянет холодом. И чем больше дорогих мелочей остаётся в прошлом, тем холоднее будущее. Я раньше не думал об этом, а потом начал замечать. Знаешь… Я отдал бы лет десять своей жизни, лишь бы хоть иногда слышать, как Акеми смеётся. И ещё десять – за «баку». Она меня даже дураком обзывала так, что мне это нравилось. Ты видел, как она сердится? Глаза сразу как щели, подбородок вздёрнет, будто думает, что она так выше становится. И так: «Ф-фы! Бака!» Кот… я боюсь. Мне страшно думать о том, что Акеми – никогда. Мы же вернём её, да?

К десяти утра Жиль выходит к Собору. Прежде чем подняться по каменным ступеням, старательно отмывает ноги, спустившись к Орбу, и кормит котёнка мясными обрезками. Мальчишка проходит по дорожке через лужайку, на которой трудятся пчёлы. Прежде чем толкнуть тяжёлую дверь притвора, прячет Сури в складки шарфа-перевязи.

В Соборе пусто. Утренняя месса давно закончилась, прихожане разошлись по своим делам. Лишь двое служек скучно трут пол швабрами, сдвинув скамьи в центральном нефе ближе к стенам. Один из них на появление Жиля никак не реагирует, второй оглядывается через плечо, возвращается к своему занятию – и тут же оглядывается снова, присматривается пристально.

– Ты не Жиль Бойер? – спрашивает он.

– Да, верно. Мне надо встретиться с отцом Стефаном.

Новый кюре спускается к нему через несколько минут. С интересом разглядывает рослого мальчишку, воспитанника своего предшественника. Оба в Азиле стали легендой после Войны льда.

– Здравствуйте, Жиль. Чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, отец Стефан. Я буду вам очень благодарен за ключ. Тот, что от одной из келий на последнем этаже. На ключе кольцо покрашено зелёной краской, – отвечает Жиль вежливо и добавляет: – Местами она облупилась.

Священник всматривается в голубые глаза гостя, переводит взгляд на рюкзак за его спиной и непонятное приспособление с колёсами, которое Жиль держит в руке. Перевязь на боку Жиля шевелится, издаёт непонятный звук. Отец Стефан кивает и делает приглашающий жест:

– Следуйте за мной, месье Бойер. Постельное бельё я вам принесу чуть позже. Во сколько вы трапезничаете?

– Мы с отцом Ксавье всегда ели вместе. У вас тоже завтрак в шесть?

В закутке за кухней отец Стефан снимает со связки нужный ключ, кладёт его Жилю в ладонь.

– Я жил в этой келье шесть лет, – признаётся мальчишка, поглаживая ключ пальцем. – И не думал, что вернусь. Спасибо, отец Стефан.

– За что? – удивляется тот.

– За то, что ничего не спрашиваете. Вы не волнуйтесь, я ничего не натворил. Мы только вчера вернулись. Отец Ланглу скорее всего сегодня к вам заглянет. Если спросит обо мне – я не прячусь. Я пойду?

– Да, конечно.

Мальчишка делает несколько шагов по каменному сводчатому коридору, останавливается и поворачивается к священнику:

– Совсем забыл. У вас в хозяйстве не завалялось ли ящичка? Со мной зверёк, я не хотел бы, чтобы он пакостил где попало.

За порогом кельи Жиль останавливается и озирается вокруг. Его охватывает странное щемящее чувство, когда он понимает, что отец Ланглу после его ухода (да что ухода – бегства без объяснения причины) сохранил здесь всё так же, как было при мальчишке. Учебники, стопкой лежащие на узком стеллаже в углу. Выглядывающий из-под кровати ящик с игрушками, бóльшую часть которых Ксавье Ланглу смастерил сам. Полотенце с вышитым краем, висящее на крючке над кувшином и тазом для умывания. Волшебный фонарь, сделанный Ксавье, без неяркого света которого маленький Жиль никогда не засыпал.

– Я вернулся, – шепчет мальчишка, вытирая рукавом набежавшие слёзы. – Как ты и хотел, Учитель. Мы поменялись местами. Вот так вот…

Он выпускает Сури знакомиться с новым домом, раскладывает вещи по полкам стеллажа, ставит в угол скейтборд. Благодарит заглянувшего отца Стефана за ящичек и постельное бельё, приносит для ящика мелкого гравия из внутреннего дворика Собора и маленькую плошку воды для котёнка.

– Веди себя хорошо, кот, – строго обращается он к Сури. – Я ухожу. Пойду искать работу. Оттуда к Акеми. Пожелай мне… Нет. Ничего не желай.

Возвращается мальчишка к закату. Шатаясь, проходит в свою келью, обнаруживает дверь незапертой. Роняет на пол стопку карточек из соцслужбы с записанными вакансиями. Не раздеваясь, ложится на узкую койку, пряча лицо в ладонях, долго, со стоном выдыхает. И только сейчас слышит, как под кроватью шипит Сури.