Одевая эпоху

Со мной сотрудничали Мартен, Диньимон, Тушаг, Люсьен Буше, Оберле, Пьер Фо, Эдди Легран, Пьобер, Жорж Делав, Камиль Беллег, Ван Моппес и рисовальщик животных Делю-эрмоз. Иные из них тогда еще были никому не известными молодыми художниками, и эта работа помогла им найти свой путь в искусстве. Альбом «Пан» распространялся лишь среди избранной клиентуры, на которую был рассчитан, но все любители искусства и библиофилы жаждали приобрести хотя бы по экземпляру. Когда-нибудь о нем вспомнят, и он станет прототипом иллюстрированного журнала нового поколения.

Тогда же, с помощью этих художников, я начал собирать иллюстрированные книги, выпущенные в единственном экземпляре, например книгу Жюля Ренара, напечатанную на великолепной бумаге, в серии «Бернуар». Я дал ее почитать одному из моих рисовальщиков, Жоржу Делаву: мне казалось, что по складу характера он напоминает Жюля Ренара.

Я разрешил ему во время чтения делать зарисовки, рисовать акварелью и вписывать свои замечания на полях или даже между строк.

Однако моя затея была чересчур дорогостоящей, и на время пришлось от нее отказаться. Но я надеюсь, что в будущем опять смогу собирать такие книги, и в итоге составится весьма обширная коллекция.

Она станет для меня своего рода утешением после того, как из-за финансовых неурядиц мне пришлось распродать коллекцию картин, которую я так долго и с таким энтузиазмом собирал. Но ведь это судьба всех коллекций: обогатившись некоторым количеством шедевров, они рано или поздно продаются с молотка по частям, а потом из их разрозненных фрагментов составляются новые коллекции, уже по другому принципу.

Я безмерно далек от большевизма, но считаю, что отдельный человек не вправе присваивать произведения искусства, представляющие собой национальное достояние, под тем предлогом, что он богат. У кого достаточно денег, чтобы собрать коллекцию картин, должен давать художникам средства к существованию. Надо обязать его регулярно устраивать общедоступную выставку приобретенных картин в одном из государственных музеев. Если же коллекционер на это не согласится, пусть выплачивает государству определенную сумму, которая пойдет на приобретение картин никому не известных художников. Буду рад, если эту идею подхватит какой-нибудь министр-реформатор, когда захочется сделать что-то полезное и нетривиальное.

Поль Пуаре. Лесной пейзаж. 1930-е годы. Из коллекции А. Васильева

Когда я устрою выставку произведений искусства и книг из моего собрания, многие придут на нее, надеясь увидеть изыски авангардизма, но будут весьма разочарованы. У меня почти нет кубистов, нет ни одного сюрреалиста. Я не в состоянии воспринимать искусство, если его язык становится туманным и маловразумительным. Природа изъясняется прямо и внятно, зачем же нам ее усложнять? Возможно, именно это хотел сказать мне Жан Кокто, когда однажды воскресным днем зашел навестить меня. Я лежал в постели, отдыхая после бурно проведенной субботы. Войдя в спальню,

Кокто сказал, что я, как в былые времена, под словом «искусство» подразумеваю простодушное любование действительностью.

И добавил: «Вы правы, дорогой мой Пуаре… Всем пора вернуться к такому пониманию искусства… И совсем скоро мы к нему вернемся».

Мне тогда показалось, что он в самом деле стремится к этому. Возможно, было уже слишком поздно.

Поль Пуаре за мольбертом, 1929

Но разве у художника есть иной стимул для творчества, кроме природы, иной способ самовыражения, кроме попытки воспроизвести увиденное? Все те, кто ищет источник вдохновения вне природы, неизбежно впадают в пустые ухищрения и крайности. Яд может вызывать только болезненные разрастания и чудовищные уродства, а природа, напротив, бодрит нас и успокаивает. В то же время она исполнена гармонии и соразмерности. Я всегда заботился о своем здоровье, как физическом, так и духовном, считая его необходимым условием хорошего настроения и радостного труда. В этом секрет моего успеха. Когда надо приготовить изысканное блюдо или создать модель вечернего манто, мне не приходится принуждать себя, я весь целиком отдаюсь работе. За что бы я ни взялся, всегда делаю это с любовью, интересом и усердием, в каждую созданную мной вещь я вкладываю всю душу.

Платье от Поля Пуаре, 1931

Думаю, это отражается на моих моделях, и, когда люди разглядывают созданное мною платье, им передается часть моего энтузиазма. Вот за этим-то особым обаянием моделей от Пуаре и погнались те, кто решил присвоить мое дело. К несчастью для них, они не поняли, что им потребуются такой же высокий профессионализм и культура труда, как у меня.

Вот почему их постигла неудача.