Читаем Один полностью

Сегодня я бы пожалуй прибавил сюда кое-что.. менее обнадёживающее. Более реалистичное.. Я бы сказал, что современное искусство сегодня (закономерно) утратило свой пафос авангардности. Оно стало просто «одним из», рядовым элементом в обойме «видов деятельности», со своими выделенными, а не заработанными бюджетами, грантами, мероприятиями «для галочки», инфраструктурным скучным болотом, с разрешенными рамками «скандальности» и кастрированной аурой декоративной революционности.. Общество приручило современное искусство.. Так что четвертый пункт реализовался в своей первой части и пятого уже (кажется) нет.

Стемнело. Зажег свечи..

Да. Где-то так.. Спать-то сегодня получится?.. Не знаю, посмотрим.

Подхожу к окну. Всматриваюсь. На фоне тёмного неба прямоугольными монстрами стоят безжизненные, безлюдные дома.

Фундаментально погас город (погасла моя Москва). Мрачно-то как! Даже те красные сигнальные фонари для предупреждения летательных аппаратов поставленные, которые ещё вчера тлели кое-как на крышах тех дальних небоскрёбов, сегодня погасли. Всё, сели наверно аккумуляторы, или что там у них – дизель-генераторы какие-нибудь, которые ещё «молотили»..

Молотили, молотили и отмолотились.. Наверно сейчас и в метро уже все аварийные лампы погасли.. И в Кремле, в том здании.. Наверно. Только вот нет никакого желания проверять – что здесь, что там – горят там они, или не горят.. Какая разница.

И в супермаркетах всё, что в холодильниках-морозильниках там у них было теперь активно гнить начнет.. запахи будут – не продохнуть.. Вон, даже сегодня, в том магазинчике у бассейна конкретно так – и лужи липкие на полу были и «аромат» соответствующий наблюдался..

Так что надо будет ещё съездить затовариться капитально продуктами, чтоб до зимы, до морозов хватило. Часть здесь оставлю, как «склад», а большую часть туда надо – загород, на главную базу отвезти. А потом, вдруг всё-таки найдется кто-нибудь, выйдет так из леса в один прекрасный день. Будет (хоть) чем накормить (людей)..

Снова всматриваюсь в темноту.. Насколько же город угрожающе – мрачен без света. Наверное должны быть здесь ещё где-нибудь, в центре, или на окраинах уличные фонари гореть, от солнечных панелей которые питаются; должны по идее, вон, несколько желтых мигающих светофоров, вроде как попадалось мне, – тоже наверно от панелей запитаны, или от чего они там могут.. хотя наверно и они сейчас уже не работают.. можно было бы проехаться проверить..

Только вот нет у меня сейчас никакого желания выезжать прям вот так вот в темноту ночью, ни в центр, ни даже здесь по округе поездить.. Тем более, только из-за этого – «чтоб посмотреть».. Горят они, или не горят, какая разница, ничего это не меняет..

Что ещё? О чем мелькало у меня периодически в голове в последнее время? Да – вот о чём: думаю, надо ещё пару машин, из тех что поновее найти и держать их «на ходу», ездить на них по очереди, чтоб аккумуляторы не сели, и грузовичок нужен, типа Газели – дрова надо будет поездить там по округе, поискать, позаимствовать у кого есть.. А что делать, может конечно и сам попилю-порублю, да боюсь, на участке у нас там не так уж много чего есть, для дров подходящего. А дров надо будет заготовить к зиме – осени.. Чтоб всё под рукой было и в достаточном количестве. В общем – суеты хватает. Ну это нормально, посуечусь, поработаю активно денёк – другой, зато буду знать, что потом обо всем этом можно будет не думать.

Да, так и сделаем. А теперь спать. Всё нормально будет. Давай уже, ложись и выключайся.. Ложусь и кажется выключаюсь.

Глава 4

Проснулся.. Солнце за плотными моими шторами уже вовсю хозяйничает (там без меня)).. Странно что и в эту ночь ничего не снилось.

Что ж странного. Ты лучше не удивляйся (этому), а радуйся. Я думаю со снами у тебя всё ещё впереди, со снами у тебя ещё «всё в порядке» будет, насмотришься.. Надоест ещё. Даже не сомневаюсь. Откуда ты всё знаешь? Разве это всё? Это так, очевидные вещи, их и знать-то нечего, достаточно просто чуть-чуть подумать, или представить, что может быть и как.

На завтрак сделал себе яичницу, кофе с молоком, как обычно. А ведь если всё это реально затянется питаться ты будешь, друг мой, дальше уже без яичницы, мяса, рыбы. Если только сам не начнешь ловить.. Рыбу? – почему бы и нет, в речке она у нас в детстве водилась, наверняка и сейчас есть.. Мясо – мясо да, охотиться и разделывать тушки пока не планирую, тем более, что консервов разных, и мясных, и рыбных, и овощных, более чем достаточно.

Про крупы, макароны, чай, специи и так далее – вообще молчу, они ж практически годами могут храниться. А вот сухарики, печенья, сладости некоторые – только месяцы. Да можно и без них прожить. А потом можно будет и на земле что-нибудь выращивать, за грибами ходить.. Проблем с едой в любом случае не должно быть. Это да. С этим нам повезло.. Что есть, то есть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века