Читаем Один полностью

Напиваться просто не люблю, а так бы напился, чисто эгоистически не люблю, ибо знаю, как сильно на следующий день, или даже сразу ночью голова будет болеть.. Поэтому не практикую. Так, в умеренных дозах, не более. Так что поедем домой «напиваться».. Возвращаюсь, прихватив по дороге банку пива..

Вот он, кстати, тот мой старый «манифестный» текст про парлептипность, я уже кажется забыл про него: О парлептипности

Слово «парлептипность» образовано от английского «pure» – «чистый», с намерено неправильным его прочтением, по аналогии со сленговым вариантом неправильного прочтения слова «punk» – «пункер». Соответственно, к французскому «говорению» этот неологизм никакого отношения не имеет, хотя (так же намеренно) первоначально к нему как будто бы отсылает. Возникновение этой второй «намеренности» обосновывается двумя факторами: – увидев, что не всё «лежащее на поверхности» таковым «лежащим» и является (первое), но тем не менее всё-таки желающий понять этот термин читатель, раскрывает его первичную этимологическую подоплёку, идущую от вышеназванного английского «первоисточника» – «чистоты», и таким образом уже более чем на половину начинает понимать, о чем здесь идет речь (второе).

Действительно, наиболее близкими смысловыми аналогами парлептипности в русском языке могли бы быть слова, характеризующие предмет в  максимально чистом, первозданно-сущностном варианте его состояния, например, «сверхсамокопание», «сверхчистоплотность» (в контексте попытки реализации желания «докопаться до самой сути, до самой сущности» первопричины тех или иных человеческих поступков), но именно потому, что эти условно-сконструированные, мало употребляемые слова в свою очередь ограничены излишне лапидарной конкретикой, не совсем точно и несколько разнонаправлено передающей смысл парлептипности, именно поэтому появление этого нового многосмыслового термина я считаю оправданным и необходимым.

Парлептипность затрагивает вопросы «честности» и «сверхчестности» тех или иных поступков человека не только в контексте поведенческого «самокопания», но и в контексте базовой жизненной стратегии существования современного человека. Например, круто, когда человек живет «праведно», зная, что в последствии за всё он будет держать «ответ перед Богом», но как минимум, не менее круто, когда он живет праведно, зная, что «там ничего нет». И кто из этих двух человек более парлептипен?

Как невозможно познать бесконечность, состоящую из точек бесконечности, так невозможно и докопаться до сущностного, не испортив его предварительным анализом «определения» сущности. Так же, как невозможно познать «чистую» истину, а можно лишь с помощью образа иногда видеть её мерцающую квинтэссенцию.. В то же время «мерцающая квинтэссенция» интересна сама по себе, так же, как очевидно интересен и путь к парлептипности (или по-другому – протопарлептипность) в ситуации недостижимости самой цели пути.

Каждый настоящий художественный жест своим «озарением происходящего» максимально приближает, но затем тут же переносит зрителя за границу только что мелькнувшей парлептипности, форматируя вокруг себя в процессе проистекания события двустороннюю (до и после «озарения») ауру «прото».. И чем сильнее эта аура, тем мощнее художественное высказывание.

Любая неразъяснимая, но вдохновительно-состоявшаяся ситуация парлептипна как реализованная (не)совозможность. Парлептипность – это открытый цвет «чистой любви». Парлептипность поэтична, но ещё более поэтичен путь к ней.

Да.. Были времена. Придумывал что-то, чего раньше не было, было дело, пытался как-то распространить это, значит была в том такая вот для меня необходимость. Значит хотел и пытался что-то сказать, чтоб услышали. Чтоб оставить след. Может быть что-то и получилось (раз уж и граффити из твоего слова вон, создают).. Ладно, опять ты об этом. Давай не будем опять. Не будем, как скажешь.

Не будем конечно. Только вот.. Только вот вся штука в том, что я кажется начинаю кое-что понимать.. Что ты начинаешь понимать? Вот что. Вот что я начинаю понимать..

Смотри, перечитай.. Смотри, ты пишешь: «Любая неразъяснимая, но вдохновительно-состоявшаяся ситуация парлептипна как реализованная (не)совозможность». Представляешь: неразъяснимая ситуация – это же как раз наш случай. Ты понимаешь? Не совсем. Смотри, когда ты писал этот текст? Давно.

Вот именно, давно, то есть ты писал этот текст (тогда) и (словно) тогда же знал, что с тобой произойдет в будущем, не знал, а всё-таки написал.. написал, словно предвидел.. понимаешь? Не совсем, вернее, ну допустим, понимаю и что? А то, дальше читай: эта состоявшаяся ситуация парлептипна как реализованная (не)совозможность. Парлептипна! Ты практически достиг состояния парлептипности, попав в эту нашу текущую ситуацию. Понимаешь?!.. Понимаешь, насколько это круто! Круто.. кажется понимаю.. но не совсем (ещё) понимаю. Не понимаешь? Прочитай полностью этот кусок: как реализованная (не)совозможность!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века