Читаем Один полностью

Сажусь, еду. Нигде никого.. Люди видимо исчезли ночью, под утро, так как почти совсем нет остановившихся на дорогах машин, дороги пустые. В округе никого. Всю дорогу высматриваю, останавливаюсь пару раз – тишина, глубокая тишина и никого.. Кричу: есть кто живой, ответьте!! Народ! Люди!! Кто-нибудь есть?! Тишина.. Никто не отвечает. Капитально все спрятались. Вообще никого, никого нет, но всё целое: дома, магазины, кафе, офисы, ларьки.. сюрреализм какой-то..

Что это? Как это может быть?! Страх и какой-то глупый шизофренический восторг несовозможного, страх и восторг!.. (Потому что) так не бывает! Не бывает так.. Где-то должны быть люди. Где-то они должны быть.

Солнце.. Солнце светит, как ни в чем не бывало. Жара.. Зашел в магазинчик, взял бутылку апельсинового сока с мякотью, выпил почти всю. Ладно. Только без истерик.. Разберёмся. Узнаем. Как-нибудь, но узнаем.

Проехал так километров шесть-семь в сторону центра, потом повернул направо и вернулся по другой дороге обратно.

Поднялся к себе. Надо что-нибудь съесть. Да, плита же не работает, электрическая. Где-то свечи вроде были у нас. Нашел только несколько штук тонких. Много на них не нагреешь. Ладно, съедим холодным, достал кастрюльку из холодильника, доел вчерашний суп. Помыл посуду. Под холодильником уже лужица образовалась, вытер её тряпками, отжал и обложил ими пол вокруг нижней дверцы холодильника. Прибрался.

Как-то ты на удивление быстро успокоился.. Да расслабься, это я так притворяюсь (сам перед собой). Расслабься, подумай. Что вообще происходит и что мы сейчас сделаем в первую очередь? Подумай. Только без истерик. Спокойно, уравновешенно и, по существу.

Хорошо. Людей пока нет. Именно, что пока. Будем считать, что они вернуться. Это первое. Сколько времени их не будет? Неизвестно. Людей нет.. Что может произойти дальше – тоже неизвестно. Это второе. Есть вероятность, что их долго не будет, а тебе (то есть мне) надо будет как-то жить. Это третье. Значит, пока есть возможность, надо съездить и затариться всем необходимым.

Выхожу из подъезда. Что-то увлеченно изучавшая (или просто долбившая от любопытства) своим большим клювом ворона у бордюра напротив с удивлением посмотрела на меня..

– Сам в недоумении, – сказал я и присел на скамейку тут же за дверью спиной к стене.

Ворона продолжила свой исследовательский процесс. Я слегка облокотился вытянутыми руками по сторонам и поработал ногами, делая вертикальные и горизонтальные «ножницы» и покрутив «воздушный велосипед», поработал руками.. Встал, размялся, потянулся, провёл короткий «бой с тенью». Повернулся налево, легким наклоном головы поздоровался с солнцем. Ворона улетела. Пошел к машине.

Открыл, сел. Так, куда в первую очередь? В «Мегу» поеду, там и строительно-бытовые супермаркеты, и всякие другие разные. Подключил через прикуриватель телефон на зарядку. Радио, естественно не работает, просто идет фоновое шипение, выключил. Буду постепенно привыкать.

Выехал на главную дорогу. Развернулся в сторону области. Еду, смотрю. Дорога почти пустая. Машины стоят на обочинах и стоянках, попадаются и остановившиеся прямо по середины дороги, но, как ни странно, аварий пока не вижу, значит, люди не исчезли одномоментно прямо на ходу, у них было несколько секунд, чтобы остановиться.. Проехал под МКАД и, повернув направо, въехал на неё. Тут же почти сразу съезжаю к «Меге». Сначала еду в строительно-хозяйственный супермаркет. Подъезжаю, паркуюсь рядом со стеклянными дверьми. Двери открываются без проблем, но с небольшим усилием. В глубине магазина темно, ближе к сплошной стеклянной стену – окну – светлее.

Бесконечность ассортимента и ломящееся изобилие подобных мегамоллов всегда поражала и поражает меня.. Потратил время, нашел даже больше, чем планировал, набрал много чего, погрузил в машину: фонари с комплектами разных батареек, свечи – много и разные, фильтры для воды, шланги и трубочки разной толщины и длины, веревки; универсальные горелки для приготовления еды, газовые баллоны и посуду к ним; пакеты, фольгу, скотч, изоленту, много другой разной нужной мелочи и бинокль.. Поехал домой.

Сначала подъезжаю к самому высокому дому в округе – через дом от нашего дома. Поставил машину. Захожу. В подъезде темно, включаю фонарик, нахожу лестницу. Поднимаясь, захожу в общие коридорные отсеки, там, где они открыты, зову людей, уже и без особого энтузиазма. Пробую ручки дверей. Больше половины квартир закрыто. Там, где двери открываются в квартирах никого нет. Поднимаюсь на самый верхний 24-й этаж. Поднимаюсь дальше, к чердаку, дверь закрыта на маленький висячий замок. Возвращаюсь к квартирам, в одной из них нахожу молоток. Сбиваю замок молотком, захожу на чердак. Ну я прям машина, терминатор, блин! Сам не ожидал.. Ищу с фонарем дверь выхода на крышу. Нашел. Выхожу. Большая ровная площадка с несколькими прямоугольными выступами. Ветер, солнце, красота. Дух захватывает. Пол-Москвы как на ладонях.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века