Один человек и один город

– Знаю, что не расскажешь. Может, и правильно делаешь. Но тебе станет легче, когда выговоришься. Обязательно. А если будешь держать все в себе…

Ничего я не держу. Пусто везде. Злость и та закончилась.

– Конечно, в полицию ты обращаться не собираешься. Из-за сенатора?

– Он решит проблему своими силами, поверь. И уже решает.

– Ну-ка, ну-ка! О чем речь?

– Предложение новой жизни предназначалось не мне. Но мне позволили его услышать. Неслучайно.

– Думаешь?

– Сенатор собирается поймать злодеев с поличным. Он обставил все так, чтобы именно я сегодня отправился на назначенное место и…

– И?

– Там что-то должно произойти. Но акулу нужно выманить на чистую воду, а для этого обычно используют…

– Свежую кровь.

Да, вроде того. Приманку. И Лил подходит на эту роль меньше всех остальных кандидатов.

– Ты понимаешь, что может случиться? Или должно? Тебя ведь прямо там могут…

Убить? Скорее всего. Не уверен, что труп входит в планы сенатора, но одним покойником больше, одним меньше… Невелика потеря.

– Все будет хорошо.

– Будет. Потому что я тоже буду там!

Хорошо, что это его решение. Так проще. Не придется оправдываться больше, чем нужно.

– Где назначена встреча?

– В рыбном порту. Двадцать третий причал. Знаешь эти места?

Вместо ответа Эста ринулся к шкафу и после недолгих поисков швырнул на стол потрепанный рулон бумаги.

– Сейчас увидим!

* * *

По случаю выхода в город Долорес выглядела просто шикарно. Можно сказать, волнующе. Для сторонних зрителей. Что же касается непосредственных подчиненных, те чувствовали себя, по меньшей мере, неуютно.

– Это уже не первое нарушение вами рабочей дисциплины, ведь так, сеньор Ллузи?

Самым отвратительным в этом тягомотном спектакле было то, что мои реплики, к примеру, в сценарий не входили. Любые возражения, оправдания, охи, вздохи и прочие попытки принять участие в беседе оставались незамеченными.

– За предыдущие вам удавалось получить индульгенцию. Как говорится, первый раз прощается… Но с сегодняшнего проступка я начну вести учет. Строгий, не сомневайтесь!

К позитивным моментам относилось теперь уже явное нежелание Долорес со мной расставаться. Казалось бы, не устраивает работник – уволь к черту, и все дела. Но это мне, похоже, больше не грозило. Надеюсь, что скорее к счастью, чем к сожалению.

– Если потребуется, я изыщу средства, чтобы снабдить вас персональной рацией. С условием ежечасного отчета о местонахождении и выполняемой работе. И не приведи Господи мне обнаружить потом расхождение между вашими словами и результатами пеленга!

В каком-то смысле почти приятно: столько внимания сразу и мне одному. Немного напрягает? Ну, это с непривычки! Неделя, две, три, и все станет обыденным. Как утреннее пробуждение в доме, о существовании которого я двадцать лет своей жизни даже не подозревал.

– Странно, что на сей раз вы не рассказываете очередную детективную историю. Не успели придумать?

Ответить? Нет, бессмысленно и бесполезно. Хотя и история есть, и преступление, и улики.

– К завтрашнему дню фантазия проснется? Буду ждать с нетерпением.

О, в таком случае лучше, если вечернее приключение поставит точку не только в благотворительной затее сенатора, а и в…

– Ко мне он ходил.

Вот кто не заморачивается внешним видом, так это Лил. Город, не город, день, ночь – никакой разницы. В силу скудости гардероба? Верно. Но женщины обычно любят себя украшать. Не могут удержаться. А ещё цветок в волосах хотя бы чуточку скрасил мрачное выражение лица.

– Повидаться надо было.

Когда делаешь подобное заявление и одновременно строишь морду утюгом, как, по рассказам, любит повторять девушка Хозе, тебе вряд ли поверят. Хотя, можно ведь руководствоваться и другими мотивами. Например, сообразить, что со стороны угрюмой малявки исходит куда большая угроза, чем дисциплинарные взыскания за рабочие проступки.

– О, ну раз такое дело…

– И мы ещё не закончили.

Обещание скорой и беспощадной разборки? Наверняка.

– В свободное от работы время, сеньорита. Я за этим прослежу.

– Угу. И я послежу. Посижу тут, в сторонке.

Женщины поняли друг друга: Долорес отправилась к машине, а Лил плюхнулась на первую попавшуюся скамейку. Сдвинула коленки вместе, обхватила себя руками и уставилась на меня. Исподлобья.

– Твоя зазноба? – спросил Хозе, когда мы оба склонились над заполненными мешками.

– Вроде того.

– Мелковата как-то. Ты-то парень видный, а она…

– Какая есть.

– Но с характером, это уж точно! Горяча, наверное, чертовка?

Ну что тут ответишь? Только хмуро промолчишь.

Так она и сидела всю вторую половину дня. Не двигаясь. Поразительное терпение. Или поразительное упрямство. Хотя именно благодаря ему мне позволили не возвращаться на базу, а сразу отправляться домой. То есть, прямиком в пасть разозленной девицы.

– Есть хочешь?

Посопела, помолчала, буркнула:

– А сам как думаешь? С обеда же тут торчу.

– На, попробуй. Островато, но с голодухи пойдет.

Лепешку Хозе я так и не съел. Заболтался с Эстой, а когда попал под раздачу начальственных нотаций, и вовсе забыл про сверток. Хорошо, что упакована еда была грамотно: не обветрилась и не потеряла ни капли своего аромата.

– Твоё?

– Какая разница?