Один день что три осени

На следующий день у Чэнь Чжанцзе был выходной, он отправился навестить дядю и заодно рассказал ему про то, как к нему сватался начальник Минь; и пускай начальник Минь не помнил, как выглядит его старейший работник стрелочник Цзян, сам старина Цзян, услыхав такую новость пришел в полный восторг:

– И чего же ты ждешь? Да если ты, обычный кочегар породнишься с начальником Минем, представляешь как возрадуются твои предки? Если ты станешь его родственником, тебе наверняка больше не придется орудовать лопатой, – сделав паузу, он добавил, – ну и скажи, не здорово ли, что я тебя пристроил в Ухане?

– А вдруг он просто пошутил? – засомневался Чэнь Чжанцзе.

Если даже просто пошутил, у нас все равно нет выбора, – парировал дядя, – а если не пошутил, то тем более надо хвататься за такой шанс.

Чэнь Чжанцзе и представить себе не мог, что уже на следующее утро к нему в общежитие явится завклубом, вручит ему билет в кино и велит к семи часам подойти к кинотеатру «Радуга», чтобы составить компанию племяннице начальника Миня. Тогда-то он и узнал, что племянницу начальника зовут Цинь Цзяин, что развелась она в марте текущего года и что от брака у нее осталась шестилетняя дочь. Тем вечером показывали фильм «Небожительница выходит замуж». После окончания сеанса уже на улице у Чэнь Чжанцзе и Цинь Цзяин состоялся разговор.

– Понравился фильм? – спросила Цинь Цзяин.

– Понравился.

– А чего же тогда заснул?

Чэнь Чжанцзе честно ответил:

– Чтобы с небес спустилась фея, да еще и вышла бы замуж за пастуха – такое только в кино бывает, в настоящей жизни такого не встретишь; я сам за время работы в труппе много раз играл такие истории, они все как под копирку, поэтому уснул.

Цинь Цзяин прыснула от смеха. Они как раз поравнялись с закусочной, где предлагались тушеные в соевом соусе утиные шеи. За столиками там и сям под хорошую закуску выпивал народ.

– Выпить любишь? – поинтересовалась Цинь Цзяин.

– Пока жил в Яньцзине, бывало, выпивал немного с друзьями, а тут кручусь как белка в колесе, не до этого.

– А как насчет поругаться?

– Раньше мог показать свой характер, – честно признался Чэнь Чжанцзе и тут же приврал, – у меня ведь жена три года болела, к кому я только не обращался, тогда же и нрав свой пообтесал.

– Ты раньше был актером, а это народец тот еще, не будешь ли ты игру на сцене переносить на реальность? – спросила Цинь Цзяин и тут же добавила, – я человек прямой, бывает, говорю неприятные вещи, но ты не обижайся, – вздохнула она, – уж сильно я намыкалась со своим бывшим.

– Может и есть такие актеры, но ко мне это не относится, к тому же сейчас я не актер, а кочегар.

– Но, как бы то ни было, кто был актером, тому красноречия не занимать.

– Разве я говорю неправду?

Цинь Цзяин, опустив голову, усмехнулась и спросила:

– Я тебя уже засыпала вопросами, почему ты ни о чем не спросишь?

Чэнь Чжанцзе подумал и откровенно сказал:

– Да не знаю я о чем спрашивать.

– Верно мой дядя сказал, что ты – человек искрений, – ответила Цинь Цзяин.

Когда у Чэнь Чжанцзе выдались следующие выходные, они пошли к Башне желтого журавля. Заметив на колоннах две поэтические строчки: «Давно тот старец улетел на желтом журавле. Осталась в память прежних дел лишь башня Хуанхэ», Цинь Цзяин спросила:

– Знаешь, что они означают?

– То, что башня опустела?

– Здесь говорится о тебе и обо мне.

– Это как так?

– Прежние половинки ушли, остались одинокие мужчина и женщина, разве это не про нас?

Чэнь Чжанцзе кивнул:

– Тебе по силам читать между строк, я даже не ожидал.

Когда у Чэнь Чжанцзе выпала следующая пересменка, они отправились на озеро Дунху. Пока они прогуливались вдоль набережной, Цинь Цзяин поинтересовалась:

– Ты по жизни с какими людьми любишь дружить?

– Я – кочегар, какие у меня могут быть друзья, от меня тут мало чего зависит, – немного подумав, Чэнь Чжанцзе добавил, – а вообще я предпочитаю молчаливых.

– Молчуны они как правило лучше болтунов, да?

– Думаю, что так, – подумав, согласился Чэнь Чжанцзе.

– А что можешь рассказать про сына?

– Он такой же, как я, разговаривать не любитель, – сделав паузу, Чэнь Чжанцзе добавил, – пацан, иногда бывает и проказничает, не без этого.

– Моей дочке всего шесть, а она иной раз сидит и вздыхает как старушонка, с чего бы это, как думаешь?

– За тебя переживает, это называется понятливая.

На обед они заказали тушеную лапшу с лепешками из клейкого риса. Пока ели, Цинь Цзяин спросила:

– Сколько раз мы уже встречались?

– Три раза, – подумав, ответил Чэнь Чжанцзе.

– Встретиться – встретились, погулять – погуляли, а поскольку мы уже люди взрослые, да еще и с детьми, то ни к чему нам как малолеткам разводить всю эту романтику, я лучше тебя прямо спрошу, хочешь взять меня в жены?

– Нет.

– Почему?

– Некуда тебя брать.

Зажатая в руке Цинь Цзяин лепешка повисла в воздухе.

– Верно мой дядя сказал, что ты – человек искрений, – произнесла Цинь Цзяин.