Один день что три осени

Десять лет назад в ресторан «Маршал Тяньпэн» на замену Минляна для обработки свиных копытец взяли Сяо Вэя. Самого Минляна через год подсобной работы перевели на кухню, где он стал помощником повара; а вот Сяо Вэй даже спустя десять лет продолжал чистить свиные копытца; Лао Чжу его укорял, мол, десять лет прошло, а щетина на лытках как была так и остается; еще он говорил, что как только Сяо Вэй научится обрабатывать лытки дочиста, его сразу переведут на кухню. Минляну тоже казалось, что Сяо Вэй какой-то косорукий: уже не говоря про щетину на лытках, три штуки из десяти оставались после его обработки испорченными; а испорченные лытки после варки уже теряли свою безупречность и для продажи не годились; в то же время Сяо Вэй отличался честностью; взять такой пример: после варки свиных ножек в котле всегда оставались какие-то ошметки от мяса; эти ошметки вылавливались ситом и обжаренные на масле предлагались клиентам в качестве горячей закуски; все работники втихаря таскали это мясо из сита, а Сяо Вэй никогда себе такого не позволял; и все-таки, возвращаясь к теме разговора, надо сказать, что Минляна десять лет назад перевели на кухню не только из-за умения обрабатывать копытца, но еще из-за его умения играть на флейте; а вот Сяо Вэй на флейте играть не умел. Обычно, когда Лао Чжу отчитывал Сяо Вэя, Минлян за него заступался; когда кто-нибудь из персонала обижал Сяо Вэя, Минлян тут же обрушивался на обидчика с бранью. И на свою свадьбу Минлян пригласил Сяо Вэя тоже. Наблюдая за праздничной шумихой, Сяо Вэй расплакался. В тот день большинство гостей на свадьбе веселилось, и только двое человек плакали: Ху Сяофэн и Сяо Вэй. Вообще-то им не следовало плакать, но они плакали. В обычной жизни Сяо Вэй не любил трепать языком, прямо как Минлян на первых порах, когда только пришел в «Маршал Тяньпэн»; но, повстречав Ма Сяомэн, Минлян разговорился, а вот Сяо Вэй все так же, как и десять лет назад, больше любил молчать. Всякий раз, когда Сяо Вэй за очередную провинность получал нагоняй от Лао Чжу, остальные посмеивались за его спиной, и только Минлян принимался его утешать:

– Не переживай, Сяо Вэй, все постепенно наладится.

Сяо Вэй в ответ лишь вздыхал:

– Эх, братец, постепенно – это когда?

В их заведении работало больше двадцати человек, Сяо Вэй на всех смотрел со злобой, и только Минляна называл «братцем».

Как-то раз, когда Минлян варил на кухне свиные лытки, в дверях показался запыхавшийся Сяо Вэй и поманил его к себе; Минлян, помешивая содержимое котла, спросил:

– Чего тебе, Сяо Вэй?

Но Сяо Вэй, ничего не отвел, лишь снова поманил его к себе. Тогда Минлян отложил в сторону поварскую вилку и вышел следом; Сяо Вэй устремился к реке. Отойдя подальше, он наконец сказал:

– Братец, беда стряслась.

– Что еще у тебя случилось?

– Не у меня, у тебя.

Минлян остолбенел:

– А что у меня?

– Даже не у тебя, а у сестрицы.

С этими словами он вынул небольшую, размером с визитку, рекламу и передал ее Минляну. Минлян тут же заметил, что на рекламе, ну и дела, фотография Ма Сяомэн. В одних бикини она лежала на кровати, игриво подперев голову; рядом красовались фразы: длинноногая, с длинным языком, обворожительная и незабываемая. Внизу значился адрес и номер мобильного телефона. Содержание рекламы было более чем красноречивым.

– Кто это сделал? – спросил Минлян, – что еще за мерзопакостные выходки, твоя сестрица день-деньской проводит со мной, как она может заниматься подобными вещами?

– Посмотри внимательно на адрес, там не про Яньцзинь написано, а про Пекин.

Минлян снова посмотрел на рекламу, там и в самом деле значился не Яньцзинь, а Пекин; через какой-то момент он снова взглянул на рекламу и весь покрылся холодным потом.

– Братец, не верь этому, – подал голос Сяо Вэй.