Один день ясного неба

После скандала во время радиоинтервью она вошла к мужу в кабинет, уверенная, что ему необходимы две вещи — успокаивающий массаж плеч и возможность выругаться от души. И застала его за пересчитыванием денег — такой кучи она в жизни не видела. Он было велел ей выйти, но она стиснула зубы и, сев рядом, стала рассматривать мешочки с монетами. Своенравный мужчина, торопливо пересчитывающий свои деньги, ни на что не годится. Теперь ему понадобится скормить другим радиостанциям еще больше денег, чтобы дискредитировать эту грязную девчонку Ха.

Губернатор прервался, ожидая услышать от жены очередную нотацию. Она молча смотрела на него. Вот чем ты все время занимался, стремясь к процветанию. Но ему не надо жалеть, что он играл в эту игру.

— Ладно, мамочка, — сказал он и вытащил небольшой ножик. — В конце концов, я же обычный мужлан.

Она смотрела, как он отрезает от своей руки кусочки кожи и волоски. Потом он вонзил лезвие поглубже в руку и иссек кусочек, так что кровь потекла на деньги. Она помогла ему перевязать рану и отвернулась, когда он, широко расставив ноги, сел на мешочки с деньгами, чтобы проделать финальную часть экзекуции; совершив задуманное, громко застонал. Взятка, скрепленная всеми выделениями его тела. Она уже давно не слышала этого сладострастного возгласа. Он слабо ей улыбнулся.

Им бы следовало понять, что у них возникли серьезные проблемы, когда совет ведуний судьбы три месяца назад отказался навести порчу на Пони Брейди. А ведь раньше они проделывали это со всеми прочими соперниками: в последние десять лет они регулярно сотрясали землю и воздух ради губернатора и за его деньги. Когда же Пони принялся нападать на него, ясно дав понять, что намерен выступить на выборах против Бертрана, последние сомнения Интиасара развеялись: он-то и есть Оранжевый художник — чьи окаянные граффити появились в прошлом сезоне даже на стене их дома! Однако ходили упорные слухи, что отношение руководства совета ведуний к нему переменилось, и его денежные подношения были отвергнуты. Отвергнуты?! Губернатор вернулся к себе таким разъяренным, что служанки и их похотливая хозяйка сочли за лучшее спрятаться на техническом этаже под домом.

Но, как выяснилось, они опасались Пони напрасно. Рано утром все стены Попишо были исписаны надписями, уличавшими Брейди в мерзопакостных поступках. Значит, не Пони был Оранжевым художником. Но миссис Интиасар и так это знала. У Пони хватало смелости лишь на то, чтобы приставать к девочкам-подросткам.

А стервы, которые когда-то верховодили в кругу ведуний, делали вид, будто на короткой ноге с богами, и всячески привечали Бертрана — какие же они гнусные твари. Предательницы. Губернатору было удобно производить впечатление удачливого бизнесмена — не более того, но она же наблюдала его в кругу ведуний: глаза закатил, одежду сбросил, беседует с богами, схватившись за руки с ведуньями, впав в транс под барабанный бой. Она и вышла-то за него из-за его любви к этим традициям. Мало кто знал, что он мог спеть весь годовой репертуар храмовых песнопений, которые выучил из любви к ним и глубокой веры в богов.

Миссис Интиасар отпила холодного шоколада из кружечки, стоявшей у ее локтя, сплюнула и сердито нахмурилась. Эта проклятая служанка, быть может, и навострилась оглаживать ее пусю, но заваривать шоколад не умела! Слишком много перца! Она поставила голубую кружечку на косметический столик и недовольно шикнула на нее. Кружечка исчезла с довольно громким хлопком. Она снова шикнула — и ложка тоже исчезла. В детстве она часто воображала себе другую реальность, своего рода бесплотный склад на полпути к небесам, набитый массой вещей, которые она заставила исчезнуть. Странно, но она ни разу не заставляла исчезнуть человека.

* * *

В миле от Мертвых островов некий человек, вдохновленный печалью, ловит за руку призрак, ранее бывший женщиной. Он уносит ее подальше от пляжа, с солнцепека, к себе в дом. Когда он кладет ее на пол, его внимание привлекает сладковатый запах, заполнивший весь его дом, с бальзамическими нотками жасмина и лимона, труб ангелов и анютиных глазок, а еще приторного нектара из цветов розового гибискуса и вьющегося олеандра. Но вскоре он обо всем забывает, потому что сливочная вязкость ее пятки напоминает ему гусиную печенку и вкус ее слез ни с чем не сравним, а люди всегда говорят, что нужно избавить призраки от мучений.

22

Завьер стоял в обихоженном дворе и смотрел на дом. Над его головой кремовые здания лепились к горному склону, между ними извивалась гладкая дорога, похожая на темный пояс. Он вздрогнул: мимо промчался автобус, урчание которого внезапно вспороло тишину. Ему показалось, что он простоял там целую вечность, покуда мешочек с мотыльком трепыхался глубоко в сумке, а перед мысленным взором маячило все то же видение. Это видение возникало под всем, что ни попадалось на глаза на протяжении всего этого долгого дня ясного неба.