Один день ясного неба

Но его нога не ушла под воду, а наступила на ее поверхность, как на мокрый пол.

Завьер вытаращил глаза. Романза шел по воде.

Хлюп-хлюп — чмокала вода под его босыми ногами. Шлеп-шлеп — и эта его усмешечка.

Гребцы молча наблюдали.

— Это еще один твой дар?

Романза отбежал в сторону, словно освобождая пространство для прогулки по океану.

— Иди за мной!

— Как?

— А ты не думай! — поманил его парнишка.

Завьер поднес руку к шее. Ему нужно было обезопасить мешочек с мотыльком, но если вынуть его из-под рубахи, все сразу увидят и поймут, что это. И на кой ляд он повесил себе этот дурацкий мешочек на шею — похвастаться, что ли?

— А почему бы нам не причалить к берегу?

— Так лучше, — ответил Романза. — Но только учти: не надо нырять или прыгать. И сандалии не снимай. Просто наступай и иди.

Каноэ под его ступнями заколыхалось.

Завьер отвернулся от людей, зажал мешочек в кулак, быстро, как только смог, сорвал шнурок с шеи и сунул мешочек в сумку. Открыл было рот, чтобы как ни в чем не бывало объяснить, будто хотел спрятать украшение, но сразу его закрыл, вспомнив, что Романза сумеет распознать ложь. Он поднял наверх дреды, положил на них сумку и обвязал ремешок вокруг лба. Романза с интересом наблюдал за ним.

Ну а теперь проделаем невозможное.

— Ты уверен?

— Иди же!

Завьер поморщился и осторожно перекинул одну ногу через борт лодки — ступня зависла над водой. Романза стал шлепать по воде взад-вперед, потом высоко поднял одну пятку, подпрыгнул и приземлился. Зрелище, что и говорить, было впечатляющим.

— Иди давай!

Завьер откашлялся. Это просто смешно.

— Боги, боги, Завьер! Смелее!

Завьер зажал нос и вышел из лодки. Его правая ступня уперлась в шишковатую, твердую, мокрую поверхность. Он поморщился, усмехнулся и, уже одной ногой стоя в каноэ и другой ногой — в воде, все понял.

Это был бы очень милый сеанс магии, но Романза не делал ничего особенного, кроме того, что стоял на вершине голубого кораллового рифа, вся поверхность которого была не более квадратного дюйма под голубыми волнами и поэтому оставалась практически невидимой. Завьер еще никогда не видел сплошного массива кораллового рифа одного цвета.

— Да ты шутник!

Романза рассмеялся. Гребцы смотрели на них, и в их темных глазах плясали веселые искорки.

Завьер окончательно вылез из лодки и ощутил под ногами твердую основу. Возвышаясь над морской гладью, он оглядывал бескрайнюю искрящуюся воду, потеряв ориентацию в пространстве — словно оказался посреди неба.

— Тебе нравится? — спросил Романза.

Завьер задышал через нос. Он стоял на цыпочках.

— Сам не знаю.

— Стой смирно. Просто наслаждайся моментом.

Он опасливо опустился на пятки, перенеся весь свой вес на риф. Коралловые наросты были острые, как кривые зубы огромного морского чудища.

Романза прощально помахал гребцам. Когда каноэ отплыло, у Завьера закружилась голова, и он с трудом подавил желание позвать их обратно. Возникло инстинктивное ощущение, что ему не на что опереться, и это его испугало.

— Мы пойдем по рифу к суше?

— Какое-то время — да. — Романзу прямо распирало от гордости.

— А потом?

— Риф закончится.

— Но ты обещал, что мы не будем плыть.

— Доверься мне. Если будешь идти за мной, ты не намокнешь.

— Я тебя, парень, побью, если моя сумка наберет воды.

— Пойдем! Время уходит! Человеку нужно море. — Романза понизил голос. — Тебе нужно море, Завьер!

— Да неужто?

Он выпрямил спину и огляделся. Сколько хватало глаз, его окружала вода. Океан и горизонт смешались друг с другом. На какой-то момент ему почудилось, что вокруг вообще ничего нет. Мир больше не существовал. Вода, огонь, земля, воздух — только дурак недооценивает одну из стихий. Не так ли ощущается небо?

Он качнулся, дезориентация в пространстве усилилась. Если он утопил мотылька, он же мог приобрести другого. Но нет, ему нужен был именно этот. Он был возмездием мальчишки-рыбака, компенсацией его оплошности, когда он позволил телу Найи уплыть в одиночестве, — вот почему он так дорожил этим мотыльком. Это с ним он был призван состязаться. Мотылек принадлежал ему целиком, к добру или к худу.

— Идем! — повторил Романза, отвернулся и быстро зашагал.

Завьер последовал за ним. Он не знал, на что следует обращать внимание — то ли на коралловые зубья под ногами, то ли на частокол деревьев на далеком берегу, моля, чтобы они достигли их как можно скорее.

Крабы и креветки, бледно-розовые и белые, выползли из коралловых джунглей и глазели на них, исчезая так же стремительно, как появлялись. Время от времени с неба камнем падал буревестник, выхватывал из бескрайней водной пустыни случайную добычу, удивленно глядя на людей — редких гостей в этой глуши.

Хлюп-хлюп.

Словно ребенок, что учится ходить. Под ногами у него виднелся голубой коралловый гребень. На какую глубину уходит риф? После смерти Пьютера спальня его матери была замусорена обломками белых кораллов и раковинами морских ежей. Ей нравилось ощущать вокруг себя море. Ставни на окнах были красивого синего цвета. Всякий раз, бывая у нее в гостях, Айо красил их свежей краской.

Романза стал напевать себе под нос: