Один день Христофора (СИ)

Примадонна пела гимн, похожий на плач, написанный Философом, известность которого ограничивалась тесными пределами города...

Гимн излился из горла невесты без слов, поэтому и тронул всех... как вином опоил дев, только начинающих любить и радоваться, до слез им еще надо было дожить...

Нечто подобное и я испытал к Соне...

Кстати, жену дяди Гомера и мою тетю тоже звали Соня...

Любовь моя была чиста, без порока... она была так прекрасна..."

-- Гораздо лучше так любить, чем перестать любить... - пробормотал Христофор вслух, заикаясь...

Он подошел к окну и за загнивающими бегониями увидел крытую веранду с качелями, на которых вместо француженки, качалась ворона.

Какое-то время Христофор следил за вороной и думал о француженке, потом о Соне, ее племяннице.

Надо сказать, что француженка была особой со многими странностями.

Иногда она приходила к Гомеру, и он выслушивал ее весьма сомнительные истории.

Воображение вытесняло из ее историй реальность.

Француженка была не замужем, жила без заметных событий, как и дядя Гомер...

Из события были заметны разве что ее сны, в которых она была с разными мужчинами, среди которых был и Филонов...

За стеклами окна угасал закат.

Небесное ликование растеклось по крышам рыжей ржавчиной.

Выпив рюмку портвейна, Христофор лег на кровать, и не заметил, как заснул...

Он проснулся, услышав шаги и смех жены, испуганно привстал и увидел в мутном омуте зеркала ее отражение. Почти обнаженная, босая она скрылась среди прихотливо вьющихся виноградных лоз с красными гроздьями, нарисованными на обоях.

Поколебавшись, Христофор подошел к комоду, над которым висел портрет Киры, и повернул его лицом к стене.

Какое-то время Христофор ходил по комнате из угла в угол, как цапля, поджимая ноги... он как будто пробирался через какие-то заросли...

"Опять эти странные воспоминания... мятеж, нашествие грязи, война с собаками... и я участвовал в этих событиях... или не участвовал?..

Помню, какая-то женщина на площади у театра назвала меня иностранным корреспондентом...

Я наблюдал, и то, что я видел, ужасало...

Толпа людей с афишками и флагами затопила площадь...

Менялись ораторы, жесты, позы...

Власти ждали крови...

И кровь пролилась...

Описание этих же событий я нашел в рукописи дяди Гомера, краткое извлечение из которой увидело свет в виде пьесы с диалогами и планами будущего рая, конечно воображаемого...

Иногда и я мечтал о человеческом блаженстве, то в городе солнца, то в городе луны... чаще в городе луны...

Пьесу дяди Гомера я перевел с птичьего языка и показал редактору...

Редактор прочитал пьесу, сказал:

-- Мне нужно продолжение этой утопии... и другой финал...

Пьеса оканчивалась смертью примадонны, девы хаоса...

Играть этой стихией опасно...

Для другого финала потребовался еще один герой, и не один...

В пьесе появились мужчина и женщина... мужчина был чем-то похож на меня, правда, как действующее лицо и оратор я был никакой... я смущался перед толпой и заикался, терял дар речи...

Сознаюсь, как-то я попытался возражать одному оратору на площади, но меня освистывали...

С тех пор я держался подальше от трибуны, сцены и славы...

Я не был пророком, я мог только вспоминать прошлое, хотя у меня были мысли о будущем... правда, почему-то будущее каждый раз оказалось прошлым с теми же персонажами и подробностями...

Я не склонен был заявлять об этом вслух, тем более в пьесе... она и так разрослась до трагедии в шесть актов...

Столько же дней потребовалось богу, чтобы сотворить мир и Адама, человека, смешавшего правду фактов с вымыслом...

Меня в городе не читали, говорили, что я плохой автор, пишу не о том... дядю Гомера хвалили... он был хорошим создателем диалогов и интриг...

Давид, директор театра стал на мою сторону... в театре у него была кличка Голиаф...

Он брался решить все финансовые проблемы...

Первое, что он сделал, привел расходы в соответствие с ожидаемыми доходами...

Человек он был одаренный, приятный богу...

Вера, жена Давида, работала врачом... лечила она и меня, правда, не очень удачно... я получил ранение в ногу от случайной пули... пулю она извлекла, но оставила меня хромым...

Давид окрестил меня Хромым бесом...

Я был не против такого крещения...

"Бес, так бес, пусть и хромой... кого теперь этим удивишь..."

Вера помогала мне вживаться в роль, она же редактировала некоторые диалоги в пьесе...

Говорят, в свое время за ней ухаживал известный писатель... он был мистиком... описав конец света, он убил себя на паперти... говорили, что из-за Веры...

Вряд ли... я сомневаюсь...

Впрочем, все возможно в этой жизни... в том числе, любовь и смерть в петле на паперти...

Никто еще не пропустил эту возможность...

Вера познакомила меня с примадонной, играющей в пьесе весталку... от примадонны я собирал театральные слухи, в которые она вносила свои реплики, мнения...

Помню, как-то она упрекнула меня за мою отчужденность от этого мира... не знаю, почему?.. возможно, она искала близости... у меня не было оснований сомневаться, но я сомневался, даже когда она привезла меня в свой замок на длинном лимузине красного цвета...