Один день короля Харууна

– Или отомстить за Маркуса.

– Викки всё время была с нами, она всё время была в школе, а потом вы видели её…

– Она пошла к дому Джанин…

– Дом Джанин в середине Первой, она бы не успела туда и обратно даже бегом.

– Её бы заметили. И ей нужно было достать яд. Сразу. У нас нет яда.

– Тот, кто знает травы, мог бы помочь.

– Анна?

– Или кто-то ещё.

– Например, ты сам.

Они говорили почти шёпотом, почти соприкасаясь лбами, спрятавшись за забором, сидя на корточках друг напротив друга.

– Я мог, но я этого не делал. Где были Малика и Раджан?

– Ты упираешь на месть?

– Не стоит сбрасывать со счетов… ― Остен замялся.

– Преданность городу? Эта преданность может выйти боком. Если боги увидели убийство…

– Я знаю, король, потому и беспокоюсь. Мне страшно, что моя наставница ― соучастник убийства.

– Не ешь и не пей из её рук, ― предупредил Харуун. Вряд ли это вправду была Анна… Хотя как знать. Но нет, она не могла нарушить клятву служить людям… Людям или городу? А разве это не одно и то же?

– Я не буду верить никому, пока всё не разрешится, ― серьёзно заметил Остен.

Чуткое ухо Харууна уловило шорох за спиной, как будто сдвинулись листья на грядке позади него, за забором. Он быстро приложил палец к губам и заговорил уже громче:

– Не бойся за Анну, она не столь слаба, как тебе может показаться. И не думай, что зря выбрал стезю врача. То, что случилось ― не твоя вина, так бывает. Не стоит опускать руки. Ты нужен нам всем, это к тебе мы понесем свое горе. Будь сильным, я говорю тебе это как король… и как пациент тоже. Ты понял меня? Заботься об Анне, и она оправится уже на следующий день.

– Я буду, ― ответил Остен, принимая правила игры, ― но до чего это сложно! Я боюсь, что теперь меня назовут нытиком и трусом.

– Никто не назовет тебя так, мы все учились и ошибались, ― приободрил Харуун. ― И чтобы я больше такого не слышал!

– Да, ваше величество! ― ответил Остен звонко и поднялся. ― Я пойду к Анне. Прошу, не говори никому, что я был таким… слабым.

– Я твой король и я никогда не буду над тобой смеяться, ― заверил Харуун. ― Мой долг ― поддержать любого, кто обратился ко мне за помощью. Беги. И не забудь покормить Анну, она сейчас сама не вспомнит, что нужно поесть.

Остен кивнул и убежал. Харуун постоял с минуту, глядя в небо и чутко прислушиваясь, не шелохнётся ли ветка у него за спиной, а потом разом повернулся и перепрыгнул через забор, повалив его и смяв кусты помидор. С грядки через заросли метнулась быстрая тень, но Харуун догнал её в два прыжка, невзирая на помятые растения, и они с Викки, которая отчаянно лягалась и царапалась, упали в межу. Харуун навалился на неё, зажимая ей рот рукой, и добился того, что сопротивление ослабло. Девчонка слюнявила его ладонь, но никак не могла цапнуть как следует, и Харуун выпустил её из объятий, впрочем, не давая ей отползти.

– Ты подслушивала, ― сказал он, нависая над ней. ― И не стыдно тебе? Узнала про слабость Остена и решила ему отомстить?

– Вы говорили не про него, ― выплюнула Викки. ― Я не дура, вы говорили про убийство!

– Ты сама сюда пришла или тебя послали?

Викки промолчала, и пришлось встряхнуть её.

– Ты сама пришла или Джанин велела за мной присмотреть?

– Джанин, ― с неохотой призналась Викки. ― Она беспокоится. Я только смотрела, где вы. А вы заговорили о…

– О подозрениях. Хочешь признаться в убийстве Туркаса?

– Это не я, придурок, ― обозлилась Викки, ощерилась, показывая мелкие некрасивые зубки. ― Я всё время была на виду.

– А твой брат? Твоя мать? Бывшая жена твоего отца?

– Они были на площади, ты что, не видел? Никто из нас его не убивал. Но я буду защищать того, кто убил!

– И навлечешь на нас гнев богов! Не ты ли сегодня клялась быть маленьким человеком?

Викки молчала, тяжело дыша.

– Я рада, что Туркаса больше нет, ― сказала она.

– Я тоже, ― признался Харуун, ― понятия не имел, что с ним делать, а теперь оно само разрешилось. Расскажешь Джанин о подозрениях?

– Ты будешь открывать следствие по делу Туркаса? ― не ответив, спросила Викки. ― Я не буду ни против кого свидетельствовать.

– Тебе и не надо. Ты невиновна, твои мать и брат невиновны, ты была на церемонии и ничего не видела.

Харуун поднялся, отпустив её.

– Не держи гнев в своём сердце, ― сказал он. ― И ты будешь достойным стражем.

Девчонка отползла, поднялась на ноги, отряхнулась, глядя с неприязнью.

– Я расскажу Джанин обо всём, что услышала и поняла, ― пообещала она. ― Начальница стражи должна знать об этих подозрениях. Ты веришь Остену?

– Он прав ― логически. Но может и ошибаться. В любом случае ― передай Джанин, что никакого следствия не будет. Ты помнишь: я сказал, что рад, что Туркаса больше нет, хотя и нельзя радоваться чужой смерти. Иди.

После того, как Викки ушла, он расправил помятые кустики, поправил забор и отправился прочь тем же путём, каким Остен привёл его сюда.