Один день короля Харууна

Харуун подал руку Джанин, мазнув взглядом по Викки. Девчонка тут ни при чём, никто не замарал руки кровью, и это было правильно. Маленькие люди никого не убивают. Джанин могла бы гордиться ученицей.

Они вышли прочь, сопровождаемые Авелем и Викки. Второй раз за день Джанин опиралась на руку Харууна, а Викки теперь несла её копьё.

– Суд придётся перенести, ― морщась, сказала Джанин, касаясь живота.

– Тебе больно? ― встревожился Харуун.

– Ничего. Ребёнок толкается. Когда уже это закончится… Еле хожу.

– Придёшь на суд?

– Если не засну… ― проговорила Джанин, отдуваясь. ― А это вероятно. Пошли за мной кого-нибудь, желательно за полчаса до начала, чтобы я успела дойти.

– Могу велеть повезти тебя в повозке, даже свиней не надо запрягать, довезут руками, ― пошутил Харуун.

– Ещё чего, ― злобно прошипела Джанин, ― растрясут, стукнут ребёнка. Сама дойду. Фух!

Она откинула волосы с лица, протянула руку за копьем и обратилась к Викки:

– Ты выбрала бесполезного наставника, девочка.

– Ты самая лучшая наставница из всех, Джанин, ― сказала та, сияя глазами. ― И я буду нянчить твоего ребёночка.

– Авель, ― сказал Харуун, ― передай всем, что суд, возможно, придется перенести, пока не похоронят Туркаса.

На время похорон откладывались все дела и мероприятия. Те, кто желал присутствовать, тот присутствовал, а к обычной жизни город возвращался только тогда, когда все положенные почести были отданы смерти.

Харуун задумался, допустимо ли хоронить Туркаса так же как хоронили бы любого другого горожанина, но потом понял, что ситуация настолько из ряда вон, что лучше просто соблюсти правило: умерший в городе будет похоронен как горожанин.

Авель ушёл с вестью, которую прежде всего должен был донести до судьи.

– Спасибо, Харуун, ― сказала Джанин. ― Не провожай меня, пусть Викки проводит.

И Харуун остался один на улице. Ему следовало дождаться, пока Туркаса подготовят к погребению, и участвовать в похоронах, но этот момент наступал не прямо сейчас, несмотря на то, что хоронили в городе быстро. Ведь труп мог отравить всё вокруг себя и перенести заразу. У него было около получаса.

Харуун бездумно отошёл прочь и присел на ступени первого попавшегося крыльца. Голова гудела ― столько происшествий за один день ещё не случалось, прошло всего полдня, а всё уже слилось в его памяти в бешеную круговерть.

Интересно, Матушка предчувствовала смерть Туркаса или просто пыталась сказать, чтобы король не препятствовал тому, что происходит?

За его спиной скрипнула дверь, и он не оборачивался, пока не услышал голос Ионы.

– Ты что сидишь? ― спросил Иона, трогая его за плечо шершавой рукой с мозолями.

– Устал, ― коротко ответил Харуун. Иона подумал и сел рядом с ним, сощурился на солнышко. Харуун скосился на него ― водомер был невозмутим.

– А у колодца Сандерс? ― спросил он.

– Угу ― ответил Иона, блаженно щурясь. ― Говорят, Туркас помер?

– Да. Я сам ему глаза закрыл.

– Туда ему и дорога, ― безмятежно ответил Иона.

– Гневишь богов, ― попенял ему Харуун.

– Я не на них свой голос поднимаю, а на убийцу и мятежника, ― ответил Иона. ― Он думал, что притащится в город и испортит тут воду, а на самом деле боги его покарали, а нас не тронули.

– Он умер, обожравшись, ― сказал Харуун после паузы, чтобы внести ясность.

– По собственной глупости, ― отрезал Иона, и разговор смолк.

По притихшей улице прошёл Ватракс, неся в руках белое полотнище для савана. Он вошёл в больницу и скоро оттуда вышел, отдал какой-то приказ подбежавшему Лиаму.

– Когда суд? ― спросил Иона, прервав молчание. ― Переносится?

– Пусть судья решит сам, ― ответил Харуун. ― Зависит от того, как быстро похороним, должны за два часа управиться.

– Расправимся с ещё одной мятежницей ― и не о чем будет беспокоиться, ― сказал Иона. Не было удивительным, что, хотя дел сегодня должны были разбирать три, он упомянул лишь об одном. Это суд над Кайрой подразумевали все, когда говорили, что ждут решения судьи.

– Расправимся? ― переспросил Харуун.

– Ты думаешь, Трейвендес вынесет приговор о помиловании?

– Я думаю, что Кайру отправят прислуживать в храме и не вставать с колен, ― признался Харуун.

– За такое?

– Она никого не убила.

– Всех нас могла убить.

– Это только записи.

– А ты милосерден, король. Забыл, что она уже перешла к делу?

– Но мы пресекли.

– Посмотришь, что будет. Если бы не возвращение Туркаса…

Харуун понял, что Иона может быть и прав. Если бы не вернулся Туркас, люди не были бы встревожены. Если бы он сам не сказал Кайре о Туркасе, то она, может, и попридержала бы язык на суде. А теперь не попридержит. Всё проклятый Туркас! Даже после смерти он продолжал пакостить.

Харуун проводил взглядом Остена, который вышел из больницы и прошел по улице туда, откуда явился Ватракс и куда умчался Лиам. Через пару минут мальчик вернулся и приблизился к Ионе и Харууну. В руке у него была крысиная лапка.

– Харуун, ― сказал он. ― Можно мне с тобой поговорить?

– Конечно, ― ответил тот. ― Говори, что у тебя за проблема?

Остен замялся, облизнул с лапки жир.