Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там

Сам Нерикий принадлежит к классу гоплитов, но не удосуживается об этом напоминать. Сдержать гнев ему помогает то, что сегодня они обедают за стенами Толоса – административного здания рядом с булевтерием, где проходили утренние дебаты. Со скамьи, расположенной у стены Толоса, открывается вид на Агору. Нерикий мог бы поесть и в самом Толосе за полноценным обеденным столом, но свежий ветер с моря рассеял утренние облака, и к привычному городскому смраду добавился приятный запах соли и водорослей. Солнце сияет, воздух свеж, а суета рынка вызывает любопытство у человека, привыкшего к размеренной сельской жизни. Все вокруг греет душу – все, за исключением Крития.

– Этому-то и дивятся приезжие! Тому, что афиняне отдают предпочтение беднякам, людям низшим. Во всем остальном мире лучшие люди являются противниками демократии. Мы, аристократы, очень редко допускаем бесчинство и несправедливость, зато самым тщательным образом заботимся о важных вещах! Тогда как народ характеризуют лишь величайшая глупость, недисциплинированность и низость. Бедность делает его необразованным и невежественным.

Этим утром речь Крития в поддержку сицилийской экспедиции вызвала резкую критику, и его это явно задело.

– Ты полагаешь, что мы должны допускать в буле не всех граждан или что не у всех булевтов должны быть равные полномочия? – спрашивает Нерикий как можно вежливее. Он угощает Крития сыром, надеясь, что тот не станет отвечать с набитым ртом и хоть ненадолго замолчит. План проваливается: у Крития настоящий приступ красноречия.

– Ох, это отличная идея – предоставить слово черни! – едко замечает он. – Кто угодно может требовать чего угодно для себя и себе подобных, и его сторонники знают, что его невежество и грубость принесет им больше пользы, чем достоинство и мудрость хорошего человека. Я только никак не могу понять, Нерикий, почему ты – хороший вроде бы человек – порой принимаешь их сторону. Ты что, не хочешь, чтобы город хорошо управлялся?

– Разве хорошо управляется город, где простые люди – все равно что рабы? Даже если он управляется плохо, людям так нравится больше, потому что они управляют им сами. Я заметил, что некоторые благонамеренные аристократы не прочь продвигать законы, которые выгодны лично им. Когда знать устанавливает правила, «безумцам» вроде меня не дают говорить или даже участвовать в заседаниях, и в конце концов от таких благ народ может попасть в рабство! – Нерикий гордится получившейся речью. Такие речи обычно цитируют на симпосиях. – Тот порядок, который ты называешь плохим, дает народу силу и свободу.

КРИТИЙ

Критий был двоюродным дедом Платона и другом Сократа. Эта дружба способствовала тому, что Сократ был позднее осужден и казнен.

Критий был не просто неприятным, а по-настоящему опасным человеком.

В неизбежной войне со Спартой, возобновившейся в 413 г. до н. э., Афины потерпели сокрушительное поражение. Победителиспартанцы заменили афинскую демократию тиранией аристократов. С управлением государством Критий не справился.

Его режим, способствовавший казни около 1500 человек, прославился жестокостью и коррупцией. Конец тирании положило восстание, в результате которого Критий был убит.

Критий смотрит на Нерикия сосредоточенно и недружелюбно, пожевывая сыр и обдумывая ответ. Нерикий осознает, что, разоткровенничавшись с ним, поступил не слишком дальновидно.

В конце концов, он ведь понимает, в чем смысл этой сицилийской экспедиции. В данный момент Афины не воюют ни со Спартой, ни с Персией, но спартанцы явно относятся к сдерживанию Афин как к незавершенному делу. Если афинянам удастся включить в свою державу Сицилию, их государство значительно усилится. Но Сицилия далеко, а Спарта рядом. Стоя на афинском Акрополе, можно различить гору Парнон, которую со своего собственного акрополя видят и спартанцы. Столь незначительное расстояние разделяет два города.

Вопрос в том, могут ли афиняне и спартанцы друг другу доверять. Несколько лет назад афиняне фактически разорвали договор со Спартой, поддержав ее противников в битве при Мантинее. Теперь Афины готовятся к завоевательному походу, собирая самый большой флот, который когда-либо видела Греция. С точки зрения спартанцев, что помешает этому флоту атаковать Пилос и отнять у них Мессению? Во время последней войны у афинян это почти получилось, так почему бы им не попробовать вновь?