Один день Весны Броневой (СИ)

- Вот что... голуби мои. Смотрите в оба, нет, в четыре глаза. И ушами шевелите живче. Запомните, самоходка не танк. Броня вас только от пуль спасет... А теперь заканчивайте тут и выдвигайтесь на опушку. Все. Шевелитесь!

И полубегом-полушагом рванул прочь.

- Чего это он? - Ивков кивнул вслед комбату и глянул на Вешкины "рисунки".

- Не знаю, - буркнула равнодушно, думала о другом. Но все же отвлеклась на миг. - Вчера заставил переселиться в самоходки из теплушек. Сегодня, - она пожала печами. - Может, знает чего. Или чувствует. Погрузку закончил?

- Да, - вытянулся Ёнч.

- Тогда выезжай к дороге.

- Есть!

Вешка вздохнула и пошла к дивовскому мехводу, ставить задачу. Парень слушал ее хмуро, упершись взглядом в мятую траву у носков ботинок. Только кивал на ее слова...

Осталось еще одно дело, подступать к которому Вешка... боялась. Завернутое в тентовую ткань тело у колес подбитой самоходки.

- Командир, отойди, мы сами, - Земелов сиганул с борта и встал рядом, за плечом. Заряжающий простучал каблуками по броне и спрыгнул следом. Замерли, ожидая.

- Нет... вместе.

Сверток бережно подняли на надгусеничную полку и захлестнули ремнями своей штатной скатки. Пока ребята крепили, Вешка отошла в сторону и отвернулась - губы и руки дрожали.

Уже забравшись на свое место в самоходке, заметила, что Мушков обзавелся танкошлемом.

Собирались, выстраивали колонну, трогались один за другим танки - время тянулось, а вместе с ним сжималась пружина напряжения: "Сейчас прилетят!". Пронесло.

Стоило грунтовке свернуть вглубь леса, и сосны с берестянами пропали, как не было. Над дорогой протянули свои руки дубы с буками - солнечный свет пробивался сквозь дырявую крышу листвы и клинками вонзался в клубы пыли и дыма, яркими, почти белыми пятнами бежал по броне Вешкиной машины и по корме впереди идущей самоходки.

- Радек, не отставай! Держи дистанцию!

Передняя машина почти пропала из виду - только пятна и остались.

- Радек! Спишь?! - прокричала Вешка сквозь гул двигателей и лязг гусениц, прижав к горлу ларингофон.

- Сейчас, командир, догоним! - отозвались с хрипом наушники.

Самоходка взревела - стук мотора отозвался даже в теле - дернулась, качнулась назад, разгоняясь, больно ударила в поясницу краем крыши башенной ниши. Девушка ухватилась за пенек шкворня так и не установленного зенитного пулемета. Скривилась - рывок машины толкнул не только ее. Справа на борту, невидимое ей, болталось в сбруе привязных ремней тело Дивова. И даже от мысли об этом было больно. До хруста зубов.

- Погано в колонне на наших кадках! - Мушков высунул голову над броней и смачно сплюнул на дорогу. - На зубах хрустит! В закрытой башне пыли меньше! Командир, может очки наденешь?!

Вешка мотнула головой. Стекло, часто необходимое, крало цвет, словно жизнь выпивало из мира. Сейчас жизни и так стало мало. А закрытая башня... Да, в танках пыли действительно меньше, но и там хватало. До черных пробок в носу, до того же скрипа на зубах. А еще было душно и тесно. Отчего курсанты в училище радовались возможности покомандовать экипажем. Не из-за честолюбия, нет. Хотя и из-за него тоже. Важнее было то, что командиры вырывались из жаркой тесноты на пыльный и дымный воздух, лихими всадниками сидели на башнях, прикрываясь от встречного ветра и веток стальными прямоугольниками люков. И сверкали счастливыми улыбками на чумазых лицах. Даже "трое неразлучных" постоянно соревновались за это назначение между собой.

Душу сжало. Весна вдруг вспомнила, как они познакомились. Не представились - это случилось позже, не увиделись впервые - то было на общем построении. Познакомились, себя проявили в коротком и яростном столкновении парней перед лицом затесавшейся среди курсантов-первогодок девушки. Равноправие равноправием, но одинокая юбка мужскую толпу взбаламутила. Грубое слово и сальная шутка прозвучали. Она была к этому готова. Знала, как дать отпор, знала что найдутся защитники. Они, действительно, нашлись. И младотрядовцы, и герои-ухажеры. Вот только дружить с молодежной организацией... это, как дружить с паровозом. Можно, конечно... А со второй категорией защитников дружить вообще невозможно.

Только двое вступились за Вешку как братья, как друзья. Ёнч потом с мягкой улыбкой пояснил - трех сестер вырастил, тогда и научился девичьи беды понимать. А Люб честно и гордо показал серую фотокарточку с надписью: "Любимому Любу от Леси"...

Карточка эта сейчас лежала в сумке с документами Дивова.

Вешка пригнулась, избегая низкой ветви.

- Радек! Отстаешь!

Оглянулась - позади за дымом самоходка Ивкова едва угадывалась по тем же солнечным пятнам.

"Только б не отстал. Только бы не потерялся".

Ей вдруг стало холодно от этой мысли. И жарко одновременно. Пришло, рухнуло на сердце понимание - Ёнча могут убить. Так же легко и случайно, как и Люба. Как и ее. Любого в колонне.

"Папка!"

Вопль души помог прогнать страх.