Один год

- Узнаю, - нехотя сказал Хмеля и поднялся. Лицо его не выражало никакой радости. Он даже не предложил Жмакину снять пальто.

- Сесть-то можно? - спросил Жмакин.

- Отчего же, садись.

Жмакин сел, усмехаясь от неловкости и оттого, что надо было хоть усмехнуться, что ли. По стенам висели фотографии. На столе стопкой лежали книги, и в шкафчике виднелась банка с какао "Золотой ярлык".

- Культурненько живешь, - сказал Жмакин, - форменный красный уголок, да еще и с какао. Интересно!

- Ничего интересного, - сказал Хмеля, покашливая.

Он не садился - стоял столбом посредине комнаты.

- Может, поговоришь со мной? - спросил Жмакин. - Как-никак, давно не видались. То ты сидел, то я. Раньше встречались не так...

- Да, не так, - согласился Хмеля, - это верно.

Лицо его ничего не выражало, кроме скуки.

Тогда Жмакин, сдерживая начинающийся припадок бешенства, предложил выпить. Водка у него была с собой в кармане и закуска тоже - коробка сардин.

Они сели за стол, покрытый скатертью, вышитой васильками, и налили водку в два стакана. Хмеля пил по-прежнему - ловко и быстро, и по-прежнему лицо его не менялось от водки.

- Значит, работаешь? - спросил Жмакин.

- Выходит, так.

- А у меня дельце есть.

- Хорошее?

Жмакин улыбнулся. Значит, работа у Хмеля работой, а дельцем все-таки заинтересовался? Недаром смотрит в упор.

- Какое же дельце? - спросил Хмеля, покашливая и наливая водку.

- Складишко один надо взять небольшой, - врал Жмакин. - Шоколад ящики, марочные вина есть, коньяки дорогие, консервы, разная хурда-мурда. На продажу не потянет, а для себя пригодится, день рождения справить или красиво к девушке пойти, не с пустыми руками. Дельце чистое, сторожа не держат, опасности никакой. Сделали?

- Нет, не сделали, - ответил Хмеля, словно не замечая протянутой руки. - Ты ж, Алешка, карманник, щипач, для чего тебе соцсобственность брать?

- За мою жизнь тревожишься?

- Э, да брось, Жмакин!

- С чего мне бросать! Или ты мне зарплаты будешь платить?

- Да что, Псих, нам с тобой говорить, - лениво произнес Хмеля, - для чего?

- Хмеля! - предостерегающе, почти грозно сказал Жмакин. - Эй, Хмеля! он поставил стакан. - Продаешь?

Хмеля молчал. Несколько секунд Жмакин внимательно его оглядывал, потом осведомился:

- Куда в гости собрался? Костюмчик приличный, бостон, что ли? На трудовые деньги построил или как?

Хмеля с тихим вздохом рассказал, что действительно собрался в гости к одному старому дружку, некоему Сдобникову. Вот и приоделся. Костюм же построен на трудовые, других денег у него теперь не бывает.

- Не продаешь, значит?

- Покупаю, Жмакин, - сказал Хмеля грустно и подергал длинным белым носом, - покупаю, и задорого.

- Что покупаешь?

- Все.

Он замолчал и опустил голову.

- Да ну тебя к черту! - крикнул Жмакин. - Не крути мне! Что ты покупаешь?

- Разное.

- Ну что, что?

- Три года на канале покупал, - сказал Хмеля. - По четыреста процентов выработки плачено, а на канале знаешь какой процент? - Он вздохнул и посмотрел пустой стакан на свет. - И купил. На! - Он порылся в кармане, вынул паспорт и протянул его Жмакину. - Чего смотришь? - вдруг изменившись в лице, крикнул он. - Чего разглядываешь? Думаешь, ксива? Не видал ты такого паспорта, Псих, в своей жизни. Все чисто. На, гляди! Хмелянский, Александр Иванович, год рождения, на! Видал? И не Хмеля! Никакого Хмели здесь нет. И попрошу! - Он стукнул ладонью по столу так, что зазвенели стаканы, но вдруг смутился и, забрав у Жмакина паспорт, отошел к шкафчику. - Да что говорить, - сказал он, - как будто я виноват. "Продаешь?" А того не понимаете... - Он что-то забормотал совсем тихо и улегся на свою белоснежную постель с сапогами, но тотчас же сбросил ноги и выругался.

- На сердитых воду возят, - сказал Жмакин, - шагай сюда, выпьем еще, Александр Иванович Хмелянский.

Хмеля сел к столу. Волосы его торчали смешными хохолками.

- Итого, перековали тебя чекисты? - спросил Жмакин. - Все в порядке?

- Все в порядке.

- А рецидивы бывают?

- Ничего подобного, - сказал Хмеля, - я, брат, строгий.

Он взглянул на Жмакина из-под очков и хитро улыбнулся.

- Законники, - сказал он, - юристы.

- И провожали из лагерей-то, - спросил Жмакин, - с оркестром?

- С оркестром. Костюм этот дали, - добавил Хмеля, - ботинки, рубашку.

- А здесь как же?

- Ничего.

- Ты за какой бригадой сидел? У Лапшина сидел?

- Сидел.

- А когда вернулся - был у него?

- Нет. В кинематографе встретил.

- И что он?

- Подмигнул мне.

- А еще?

- Велел зайти. Я, конечно, зашел. "Все, спрашивает, в порядке?" - "Все в порядке", - говорю. Посмотрел мой паспорт. Спрашивает: "Балуешься?" Я говорю: "Нет, гражданин начальник, с нас довольно". - "Да, говорит, иди, Хмелянский, будь здоров". Я ему: "Слушаю, товарищ начальник, до свиданьица". А он мне: "Нет уж, говорит, Хмелянский, зачем до свидания, наши свидания, говорит, авось кончились. Будь здоров!"

- С тем и пошел? - спросил Жмакин. Ему вдруг стало жарко до того, что он весь взмок.

- Да, - медленно и важно сказал Хмеля, - с тем и пошел. Может, чаю хочешь? - неожиданно спросил он.

Жмакин молчал.