Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599

Игра слов, связанная с понятием «graft» (прививать растения), затуманивает смысл сказанного. В 1066 году после завоевания Англии норманнами, англичанки стали рожать от них детей («ростки, привитые к дикому стволу»). Почему же века спустя Генрих V со своей армией полукровок и выскочек смеет «глумиться над их самих родившим стеблем», то есть бросить вызов им, французам? Герцогу Бурбонскому, кипящему от гнева, ничего не остается, как согласиться с дофином: «Норманны! Все норманнские ублюдки!» (III, 5). Слова герцога еще более нелепы, чем реплика дофина. Да, англичане стали норманнами после завоевания Англии, но они бастарды. С точки зрения дофина и герцога Бурбонского, чистокровны только французы, но и те тревожатся за свое будущее: «…дамы говорят, смеясь над нами, / Что пыл у нас погас, что им придется / Отдать тела английской молодежи, / Чтоб Францию бойцами населить» (III, 5).

Болезненный вопрос чистоты национальной крови звучит на протяжении всей хроники. В творчестве Шекспира «Генрих V» занимает серединное положение между «Венецианским купцом», где Шекспир несколько лет назад уже поставил вопрос о межнациональных браках, и «Отелло», в котором он позднее возобновит размышления на эту тему. Угроза Генриха разрешить английским солдатам насиловать французских девиц из Гарфлера еще больше подогревает ситуацию:

Моя ль вина — о нет, скорее, ваша, —
Коль ваши девы в руки попадут
Горячего и буйного насилья? (

III, 3 )

Продолжим растительную метафору Шекспира: на этот раз подвой и черенок меняются местами (корень дерева — французские девицы, черенок — английские солдаты). Однако от этого все равно ничего не изменится, так как кровосмесительные браки — неизбежное следствие завоевательной войны. По иронии судьбы, счастливый финал пьесы ведет к такому же межнациональному союзу (романтизированному, разумеется), потому что англичанин Генрих женится на французской принцессе. Важное место в пьесе занимает вопрос о наследнике, за которым будущее нации; в пятом акте Генрих спрашивает Екатерину: «…ты непременно станешь матерью славных солдат. Не смастерить ли нам между днем святого Дионисия и днем святого Георга мальчишку, полуфранцуза-полуангличанина, который отправится в Константинополь и схватит турецкого султана за бороду? Хочешь?» (V, 2). Угроза со стороны турок поможет англичанам и французам на время забыть о разногласиях. В финале Хор, выполняющий функцию эпилога, напомнит нам, что сын Генриха и Екатерины, Генрих VI, полуфранцуз, полуангличанин, никогда не пойдет в поход на Константинополь; в действительности, он лишится Франции, а затем и своей короны. Дав зрителю надежду, Хор в итоге разрушает ее.

Скрытая ирония звучит и в словах Пистоля, который узнает новости о своей жене: «…Иль шлюхою моя Фортуна стала? / Узнал я, от французской хвори Нелль / В больнице умерла» (V, 1). Распространяя т. н. французскую болезнь, то есть сифилис, и заражая англичан, французы мстят за себя. Узнав о смерти жены, Пистоль решает вернуться к прошлому образу жизни: «Сводником я стану / И легким на руку карманным вором. / Я в Англию сбегу и стану красть» (V, 1). За торжественным возвращением Генриха (а, следовательно, и Эссекса) в шекспировской пьесе совсем не заметно исполненное горечи возвращение на родину таких участников боевых действий, как Пистоль. Хотя англичане воевали с ирландцами на территории врага, а не на своей собственной, было ясно, что опыт войны не пройдет для английских солдат бесследно. Психологическая травма — тоже болезнь, пусть и другого рода, но не менее тяжелая, чем сифилис. Война отзовется во всех уголках Англии, в том числе и в родном для Шекспира Стратфорде-на-Эйвоне: в июне 1601 город подаст такое прошение: «…избавить общество от Льюиса Гилберта, ирландского солдата, искалеченного на войне». Гилберт был мясником (отец Шекспира, занимавшийся выделкой кожи, хорошо знал Гилберта по делам торговли, и, возможно, с ним или с его родными была знакома и вся семья Шекспиров). Неизвестно, как Гилберт выглядел до войны и как он жил, однако в послевоенные годы он стал для общества обузой, и в Стратфорде его побаивались: Гилберт промышлял мелким воровством в лавках, наделал долгов, с которыми не мог расплатиться, и однажды, после ссоры с соседом, заколол того ножом. Показывая зрителю персонажей, испытавших все тяготы войны (таких как Пистоль), Шекспир намекает на то, какую цену англичане заплатили за войну с Ирландией.

Наряду с идеей о чистоте национальной крови в пьесе постоянно звучит и несбыточная надежда на то, что война уничтожит социальные границы, ибо на поле боя все равны. Об этом восторженно говорит своим солдатам и сам Генрих V перед сражением: