Один на льдине

— Теперь я могу тебе сказать. Побег Хворостова дал возможность оперработникам Шаповалова через беглеца выйти на организованную группу преступников и ее задержать. Более того, у Хворостова изъято около миллиона американских долларов, которые он ранее утаил. Я и Шаповалов обещали Зипунову-Даутову содействие за помощь с УДО.

Матвеев собрал на Камбота и Власа все необходимые документы и передал их на рассмотрение административной комиссии.

Административная комиссия состояла из шести старших руководителей учреждения, ее председателем являлся Черносливов. На комиссию ни Камбот, ни Влас не были приглашены, их интересы представлял начальник отряда Матвеев. Он проявил все свое ораторское мастерство, чтобы убедить членов комиссии в целесообразности УДО в отношении Власа и Камбота. Было принято решение о переводе Камбота и Власа на облегченный режим содержания в колонии до рассмотрения их дела выездным составом районного суда.

Глава пятнадцатая

Компромисс

Если противоборствующие стороны

не хотят идти на конфронтацию, то

заключение мирного соглашения

между ними неизбежно.

Автор

Тем временем Запекайло по заданию Страхова начал собирать компру на Дикого. Съездил к родителям положенца, побеседовал с ними, сделал несколько копий фотографий из их семейного альбома.

Он был с ними знаком еще до своего визита. Супруги Петровы приезжали в колонию на свидания с сыном. Запекайло встречался с ними и даже кое в чем помог. Поэтому Петровы встретили его гостеприимно…

Страхов, ознакомившись с тем, что привез Запекайло, передал материалы Черносливову, обратив его внимание на такие факты из прошлой жизни Дикого, которым человек, не работавший с зеками и не знающий воровских правил, никогда бы не придал значения.

Находясь в камере ПКТ, Дикий с трудом переносил одиночество. Жил он строго по режиму ПКТ: подъем в пять, отбой в девять вечера. До отбоя в камере постоянно горит электрическая лампочка, которую зеки прозвали тюремным солнцем. После подъема по камерам проходит помощник дежурного и пристегивает откидные полки, служащие кроватями, к стенке. Весь день до отбоя арестант может либо сидеть на стуле, либо стоять, ходить, присаживаться на корточки. Все это Дикому стало нестерпимо уже на второй день. Он догадывался, что попал в ПКТ из-за конфликта с Черносливовым, но, как всякий уважающий себя крещеный вор, считал такие муки неизбежными, стоически переносил их, не сожалея, что вступил в противостояние с самим хозяином.

Положенцы и смотрящие в ИТУ редко идут на открытую борьбу с начальником учреждения, поэтому Дикий считал себя едва ли не героем. «Мне бы только выйти из этой ямы. Я устрою в хате такой байрам, что хозяин пожалеет о том, что связался со мной. Я ему все припомню!» — мстительно думал Дикий в долгие часы одиночества.

Желание взять реванш за свое унижение давало ему силы переносить тяготы содержания в ПКТ все шесть месяцев.

За день до окончания срока к Дикому пришел Черносливов. Он решил поговорить с положенцем в камере с глазу на глаз — как говорится, в привычной для того обстановке.

Увидев входящего Черносливова, Дикий ехидно пошутил:

— Думал, весь срок просижу в камере без напарника, да вот не повезло.

— Решил скрасить твое одиночество, — парировал Черносливов.

Обменявшись любезностями, обмениваться рукопожатием они, разумеется, не стали. Между ментом и зеком это не принято.

К месту будет сказать, что у зеков ментами считаются все те работники правоохранительных органов и силовых структур, кто по роду службы имеет звание и носит погоны, то есть судьи, работники прокуратуры, военнослужащие внутренних войск, работники милиции.

— Я так привык к одиночеству, что мне вы будете мешать.

— Надолго прерывать твое одиночество не стану, — успокоил его Черносливов.

— Тогда присаживайтесь, гостем будете, — на правах хозяина предложил Дикий.

Черносливов положил на стол пачку сигарет и зажигалку.

— Угощайся! У нас с тобой будет долгий разговор.

Закурив, Дикий спросил:

— Что же вас, Владимир Витальевич, привело ко мне?

— То противостояние, которое сложилось между нами, я дальше терпеть не намерен. Я пришел обсудить сложившуюся обстановку и попытаться найти компромисс.

— А если он не будет достигнут?

— Тогда нам с тобой придется расстаться. И это в любом случае для тебя будет худшим выходом.

— Вы, Владимир Витальевич, пришли меня запугивать, как какого-либо гребешка, или поговорить без дураков?

— Мне ли, начальнику колонии, с положенцем играть в дураков?

— Так что же меня ждет, если мы не найдем общий язык?

— Я располагаю исчерпывающими доказательствами того, что ты со своим советом вынес смертный приговор Крученому. Его ликвидацию взял на себя Калистрат, который вместе с Баптистом и Лошадью привел ваш приговор в исполнение.

— Вы же списали его как самоубийцу, умершего от чрезмерной дозы наркотиков.

— Тогда мы просто не знали того, чем располагаем сегодня.