Один шанс на соблазнение

– Прошу тебя, Данте. – Стелла не считала нужным скрывать свое желание. – Ты мне нужен.

В его лице что‑то дрогнуло, и в темных глубинах глаз появились золотистые искорки. Он усадил ее верхом на свои колени, развязал пояс и быстрым движением сбросил халат с ее плеч. Она прильнула к нему, и он обнял ее, крепко прижимая к себе. Жар его тела был для нее, как солнце – для опустошенной зимней стужей земли. Видя ее восторг, он повалил ее на диван и подмял под себя, и она со сладостным стоном отдалась его власти, чувствуя себя в безопасности и защищенной его сильным телом.

Данте в поцелуе приник к ее губам и, не отрываясь от нее, избавился от мешавшей ему одежды. Подсунув руки под ее бедра, он приподнял их и вошел в нее, медленно и глубоко. А потом, замерев в ней, стал ласкать ее, высвобождая из глубин ту частичку ее души, которая когда‑то затаилась и сумела сохраниться за все те годы, что вынашивался и готовился план мести. Он обращался с ней, как с драгоценностью. Ее горло сдавил спазм. Она изо всех сил старалась сдержать слезы, но тщетно. Они потекли по ее щекам.

Ей не хотелось показывать Данте свои слезы, тем более когда он был в ней, когда он являл собою власть над ней, а она была слабой, податливой и сломленной. Однако он не произнес ни слова, лишь губами стер ее слезы и задвигался, заставляя забыть обо всем на свете и подчиниться наслаждению, набиравшему в ней силу, как ураган.

И желание плакать исчезло. Зато появилось ощущение неземного блаженства, ослепительного света, который разгонял тьму, и испепеляющего жара. И она с наслаждением купалась в том свете и горела в этом огне. А когда жар стал невыносимым, она выкрикнула имя Данте. Крепко обняв ее, он вслед за ней ринулся в это пламя, и они вдвоем взмыли ввысь.

Когда они спустились на землю, Стелле не хотелось открывать глаза. Ей хотелось вечно лежать под сильным телом Данте и не двигаться. Но Данте сам слез с нее.

Неужели он сейчас уйдет, испугалась Стелла. Она этого не вынесет!

– Тебе надо бы вызвать полицию, – хорохорясь, заявила она. – Пусть они меня задержат. Как‑никак месяц назад я пыталась убить тебя.

– Не говори глупости, – отмахнулся Данте. – Никуда ты не поедешь. – Он сел, затем подхватил ее, усадил к себе на колени и прижал ее голову к своему плечу.

У Стеллы не было сил сопротивляться, поэтому она и не сопротивлялась. Ей нравилось сидеть у него на коленях, прижиматься к его теплому телу. После оргазма она чувствовала приятную негу, и ее клонило в сон.

– А теперь, – твердо произнес Данте, – тебе придется со мной поговорить. Я хочу знать, почему ты считаешь, что виновата в смерти своего брата.

Стелла судорожно сглотнула. Ей не хотелось говорить об этом, однако она понимала, что без кое‑каких объяснений не обойтись.

– Это долгая история.

Данте с ней на коленях устроился поудобнее.

– У меня полно времени.

Прижимаясь щекой к его груди, Стелла слышала, как ровно и сильно бьется его сердце. И это биение успокаивало ее.

– Мой брат умер в тюрьме, – после короткой паузы сказала она. – Он пробыл в заключении несколько лет, и потом его зарезали в драке.

– Да. Я знаю. Я читал об этом в твоем досье.

– Зато ты не знаешь, что это я виновата в том, что он оказался в тюрьме.

– Да? И каким же образом?

Разговор на эту тему причинял ей боль, но она сделала над собой усилие.

– Папа и Маттео устроили заговор, цель которого состояла в том, чтобы вернуть твоего отца на трон. Полиция пронюхала об этом. Папе удалось заранее узнать о том, что за ними придут, и он скрылся вместе с Маттео. Дома остались я и мама. И полиция… допрашивала ее.

Содрогнувшись от воспоминаний о том, как рыдала мама, Стелла сосредоточила внимание на биении сердца Данте.

– Она была маленькой и хрупкой, а полицейские вели себя не очень любезно. Она расплакалась. Я испугалась за нее. Испугалась, что они что‑нибудь сделают с ней. Папа предупреждал, чтобы я ничего не рассказывала полиции, но я… не удержалась. Я видела, как Маттео спускался к пещерам на берегу за домом, и… и выложила им, куда он пошел. Тогда они отстали от моей мамы.

– Естественно, ты им все выложила, – сказал Данте. – Ведь ты хотела защитить маму.

В его устах ее поступок звучал как логичный и даже благородный, однако она понимала, что это не так.

– Нет, – ответила Стелла. – Это было ошибкой. Папа говорил мне, чтобы я ни единым словом не обмолвилась полиции. Он взял с меня слово. Он сказал, что Маттео – самый главный человек в нашей семье и что его нужно оберегать. Но… они мучили мою маму. И я испугалась. Я думала, что если Маттео исчезнет… – Она вдруг резко замолчала.

– То? – спустя мгновение спросил Данте.

Стелла вдруг как никогда почувствовала себя ущербной.

– Я хотела, чтобы они любили меня. Я хотела, чтобы они оберегали меня. Только они никогда этого не делали. Его они любили больше. Поэтому какая‑то часть меня хотела, чтобы он…

– Исчез, – с нежностью в голосе закончил за нее Данте. – Часть тебя хотела, чтобы он исчез.

Она закрыла глаза, не находя в себе силы вынести груз вины.