Один шанс на соблазнение

Стелла смотрела на кипарисы, выстроившиеся в линию по границе лужайки, и пыталась сдержать слезы.

– Ты имеешь в виду, что не полюбишь.

– Не полюблю, не смогу полюбить – какая разница?

– Для меня – большая.

– Замечательно, – бесстрастно произнес Данте. – Не полюблю.

Две недели назад ей бы удалось скрыть слезы, но сейчас не получилось. Да и какой смысл прятать их, если она и так раскрыла свои чувства?

– Я не твоя мать, – сказала она, не понимая, зачем вообще спорит с ним. Неужели она надеется что‑то изменить? – Я не алкоголик, который борется с зависимостью. Я просто женщина, которая хочет, чтобы ее любили. Ты же это понимаешь, не так ли?

– Конечно, понимаю. – В его тоне слышался гнев. – Но моя мать тут ни при чем. И мое прошлое ни при чем. Все дело в том выборе, что я сделал много лет назад. И я не собираюсь ничего менять.

Слезы уже текли у нее по щекам.

– Даже ради меня? – только и спросила она.

Внезапно она почувствовала на плечах его руки. Он повернул ее лицом к себе и увидел слезы.

– Стелла, – строго проговорил он, – почему это для тебя так важно?

Она подняла на него глаза, понимая, что готова ответить на вызов.

– А ты как думаешь? Потому что ты, Данте, дорог мне.

Он до боли сжал ее плечи.

– Котенок, я же предупреждал, чтобы ты этого не допускала!

Стелла сглотнула комок в горле.

– Поздно.

У Данте так сильно стучало сердце, что биение отдавалось в ушах. Что‑то мощное зарождалось у него в груди и взламывало его.

Кто мог подумать, что женские слезы способны сотворить такое? Мать часто пользовалась слезами, если хотела добиться от него чего‑то. Но слезы Стеллы были другими. Они медленно катились по щекам, одна за другой, а в ее голубых глазах отражалась боль.

Глупый, глупый котенок. Она привязалась к нему. Господи, зачем ей это надо? Тем более после того, как он в Риме предупредил ее. После того, как он отмел всю эту чепуху про неравнодушное отношение к людям.

Она сама во всем виновата. Не он. Он четко все ей разъяснил. Что он не станет привязываться к кому‑то или чему‑то. Она знала это с самого начала.

Тогда почему же при виде ее слез и муки в глазах он чувствует себя так, будто она и в самом деле взяла в руку нож для конвертов и воткнула ему в грудь?

Данте попытался прогнать боль, но она не уходила, и это злило его. Вызывало желание сжать Стеллу в объятиях, осыпать ее поцелуями, подарить ей наслаждение.

Повинуясь этому желанию, он уже начал тянуть ее к себе, но она уперлась ладонями ему в грудь.

– Нет, Данте, – дрожащим голосом сказала она. – На этот раз нет.

В нем поднялась потребность сделать что‑то – что угодно, – чтобы помешать ей произнести слова, которые он отчаянно не хотел слышать.

– Ты говорила, что никогда не откажешь мне.

– Знаю. – Несмотря на слезы, в ее глазах светилась твердая решимость. – Но это было до того, как я поняла, что люблю тебя, Данте Кардинали.

«Любовь». Опять это проклятое слово. Все эти годы он с таким упорством отгонял его от себя, что забыл его значение. Оно стало для него пустым звуком. А может, не стало?

– Я не хочу, чтобы ты любила меня, – процедил он. – Я тебя об этом не просил.

– Я тоже об этом не просила. – Стелла гордо вскинула голову. – Если честно, я меньше всего на свете хочу любить человека, которому я безразлична. Однако ж люблю.

Он стиснул зубы. Она такая теплая, такая мягкая. Один поцелуй – и она растает. Так было всегда. Он знает, как добиться этого. Он знает, как заставить ее позабыть обо всем.

– И что? – Он опустил руки на ее бедра и опять попытался прижать ее к себе. – Это ничего не меняет. – И не поменяет. Потому что он этого не допустит.

– Данте, нет. – Стелла еще сильнее уперлась ладонями ему в грудь. – Ты не понимаешь. Это меняет все.

Он сердито фыркнул. У него нет желания отпускать ее от себя. Ему хочется, чтобы она была рядом, потому что если он отпустит ее, то вернуть уже не сможет. В этом нет сомнений.

– Но почему?

Ее бледные щеки покрылись нежным румянцем.

– Отпусти меня.

– Ты хочешь уехать, да? – Он не смог удержаться от этого глупого вопроса. – Как только я тебя отпущу, ты уйдешь.

Несмотря на боль в глазах, в ней чувствовалась несокрушимая сила, та же решимость, что и в ту ночь, когда она пыталась отнять у него жизнь. Только на этот раз она не заставляла себя делать то, что считала неправильным, на этот раз она знала, что поступает правильно, как бы дорого ни пришлось за это заплатить.

– Я всегда мечтала, чтобы появился человек, который обнял бы меня, – тихо проговорила она. – Прижал бы к себе и сказал, что любит меня. Но такой человек так и не появился. – Она продолжала пристально смотреть ему в глаза. – А если я выйду за тебя, то и не появится.

Эти простые слова оказались наделены огромной властью. Данте показалось, будто она пронзила его сердце не ножом, а мечом, способным разрубить камень.

Однако Стелла права. Если он женится на ней, он привяжет ее к себе, и она никогда не получит то, о чем мечтала. Потому что он не сможет дать ей все это.

Никогда не даст ей все это.

Нет. Не даст. И это его выбор.